03 июня 2022 г.
Александр Владимирович Золотов, доктор экономических наук, профессор, вице-президент Фонда Рабочей Академии, член ЦК Рабочей партии России, Нижний Новгород.
Ссылка на канал ФРА: https://www.youtube.com/watch?v=sXIXhKvyl2A
Дешифровал: Михаил Васильев, Ростислав Сорокивский
Редактировал: Михаил Васильев
Здравствуйте, уважаемые товарищи.
Совсем недавно правительство внесло в Государственную Думу законопроект, который предусматривает изменение ряда законов, в целях обеспечения проведения вооружёнными силами Российской Федерации и иными военными органами контр-террористических операций за пределами Российской Федерации. Этот факт очень примечателен, потому что он существенно влияет на организацию экономической жизни. И уже появились некоторые отклики с противоположных сторон. Некоторые сторонники рыночной стихии, которые считают, что всё устроится рынком, сразу увидели в предлагаемых мерах принуждение бизнеса к выполнению определённых обязательств, что означает явно негативную оценку предлагаемых мер. В то же время, раздаётся глас о том, что эти меры существенно меняют регулирование трудовых отношений в ущерб интересам работников. Я думаю, что такой примечательный документ заслуживает рассмотрения. И я, как научный консультант Российского Комитета Рабочих, как исследователь этих проблем, хотел бы высказать своё отношение к этому законопроекту.
Но, прежде всего, конкретизируем, о чём, собственно, идёт речь. Одно из положений этого законопроекта предусматривает, что теперь все предприятия, организации независимо от того, к какой форме собственности они принадлежат, будут обязаны заключать договор, контракт с государством на выполнение работ, на подставку товаров в рамках обеспечения вооружённых сил Российской Федерации при проведении соответствующих операций.
О чём это говорит и что это означает? Вообще говоря, рыночный договор — это такое добровольное соглашение, когда каждая сторона может не согласится по каким-либо причинам и помахать, что называется «ручкой». Но когда идёт специальная военная операция такой подход уже явно никуда не годится. Представьте себе, что надо комплектовать самолёты, там тысячи комплектующих, а один из поставщиков скажет: «Нет, нас цена не устраивает». Или: «Сроки не устраивают. Не буду заключать договор. И пусть ваш самолёт летит на честном слове и на одном крыле», как пелось в одной песне периода Великой отечественной войны. Ну куда же это годится?! Понятно, что в такой ситуации требуется выполнение точно в срок, выполнение строго обязательное, но только тогда это уже не договор, как мы сами с вами это понимаем. А что это? Это задание. А какое задание? Плановое задание, директивное. А директивное в переводе с латинского на русский — обязательное, обязательное к исполнению. Но это очень важный рубеж. Потому что, когда началась спецоперация, как заговорили многие представители бизнеса? Что все задачи, которые сейчас возникнут, решить можно, в том числе импортозамещение. Очевидно, что импортозамещение, как и всё сейчас, должно быть связано с обеспечением специальной военной операции. Так вот, эти задачи можно решить только путём обеспечения «свободы бизнеса». Ни в коем случае не надо трогать, эту свободу, посягать на неё! Ни в коем случае не надо усиливать государственное регулирование, потому что из этого выйдет только хуже. Вот что звучало. Но как же вы тогда собираетесь обеспечивать обороноспособность и поставку вооружений, если вы отдаёте это на откуп частным интересам, которые могут счесть невыгодным тот или иной госзаказ?
Как мы с вами понимаем, на самом деле для обеспечения этой операции и какой-либо другой крупной операции, нужно ведь очень многое — от обмундирования, до вооружения. Чтоб произвести обмундирование нужны соответствующие ткани, нужно соответствующее оборудование, я не говорю о вооружении, там вообще поставщиков комплектующих тысячи. И теперь государство получает право по всей этой цепочке выдавать государственное задание, обязательное к исполнению. И поскольку это охватывает всё, хотя бы в определённом объёме, то это уже, по сути, нечто вроде комплекса взаимоувязанных директив, которые означают не что иное, как народно-хозяйственный план. Да, очевидно, не всё будет планироваться, но в рамках экономики появляется мощный сектор, далеко выходящий за рамки государственного сектора, который теперь будет управляться по плану. Пусть план не всеохватывающий, не полный и, в этом смысле, не вполне отвечающий понятию народно-хозяйственного плана, но тем не менее, поворот к использованию планомерности в развитии современных производительных сил налицо, и этот поворот надо поддержать. С начала военной операции неоднократно выступали представители Фонда Рабочей Академии, например, доктор экономических наук, профессор, по крайней мере по своему уровню, Олег Анатольевич Мазур; у него прекрасное выступление на этот счёт и в печати, в том числе в Народной Правде. Выступал по этому поводу президент Фонда Рабочей Академии профессор Михаил Васильевич Попов. Мне тоже приходилось выступать по этому поводу и в печати, и записывать ролики. Так что, мы за это очень активно выступали, и, как видите, эта мера по сути реализуется.
Эта мера не единственная. Например, законопроект предусматривает, что теперь не надо будет искать какого-то второго кандидата на осуществление поставки по оборонзаказу или третьего, т.д. Эта игра была в конкурсность. Это во многом была игра, потому что два или три крупных потенциальных поставщика могли договориться между собой. Сегодня ты выигрываешь, завтра я выигрываю, поэтому это всего лишь только видимость, но видимость с затяжкой времени. В советской экономике такой глупости не было, чтоб было обязательно два, три поставщика, потому что если был один поставщик способный обеспечить всю экономику, то есть крупный поставщик работающий на всё народное хозяйство, то это было на самом деле очень эффективно. И вот в этой ситуации ещё второй то зачем нужен, если один всё обеспечивает. Во многих сферах так и было, что единственный производитель обеспечивал всю народно-хозяйственную потребность. На самом деле это обеспечивало высокую экономическую эффективность. Но некоторые недалёкие люди, а может и умышленно так трактовавшие марксизм в конце 80-х годов, говорили о «монополизме» в советской экономике. Но, на самом деле, это какие-то тёмные люди или наводившие умышленно «тень на плетень». Потому что на самом деле, если и была монополия в СССР, то это вся экономика в строгом соответствии с тем, о чём говорил Владимир Ильич Ленин, что «государственно-капиталистическая монополия, обращённая на пользу всего народа, и поскольку переставшее быть капиталистической, есть социализм». Так вот была единая монополия и всё что в рамках неё никак монополией быть не могло, потому что каждое звено экономики подчинялось, или, по крайней мере, должно было подчиняться интересам целого, интересам общественного развития, общественным интересам, представленным коренным интересам рабочего класса.
Поэтому приходилось что-то придумывать, чтобы создать какую-то видимость этой конкурсности. Наверное, приходилось использовать для проведения таких конкурсов и зарубежных поставщиков, на поставку вооружений, которыми хотят убивать наших солдат и офицеров. Очень хорошо, что с этой практикой покончено, но там, где было много производителей чего-либо, постарались в своё время, в 90-е годы «реформаторы», которые приложили много усилий чтобы все развалить. И если осталось какое-то одно предприятие, то теперь надо использовать эту возможность и помогать ему работать на всю экономику, или на решение той очень крупной задачи, которая сейчас стоит перед экономикой.
Продолжая эту линию, можем отметить, что теперь государство может варьировать объёмы заказа. Это, конечно, не очень здорово, но, тем не менее, это лишь подчеркивает, что государство теперь имеет право ставить общегосударственные интересы во главу угла. И подчинять этим общегосударственным интересам интересы отдельных компаний, в том числе и частных. Но, разумеется, мы не забываем, о каком государстве речь. Это государство буржуазное. Но и в рамках буржуазного государства надо делать шаги по развитию функции экономического центра. Экономический центр обеспечивает планомерное регулирование экономики; без экономического центра ни о каком планомерном регулировании речи быть не может. Владимир Ильич Ленин в своё время в работе «Грозящая катастрофа и как с ней бороться» выступал за то, чтобы тогдашнее буржуазное государство усилило свою регулирующую роль. Он это понимал и формулировал, что это ведет к социализму; говорил, что нельзя делать таких шагов, не идя вперед к социализму. Буржуазия может быть вынуждена делать такие шаги против своей воли, не желая туда приближаться. А те, кто желает приближения социализма, это должны приветствовать. Так что, это надо поприветствовать и смотреть за тем, чтобы всё это шло последовательно.
Какого рода здесь возникают проблемы? Усиление государства — значит усиление коррупционной составляющей, или, точнее говоря, проявления её. А чего этому удивляться? Мы живём при капитализме. Как будто бы коррупции не было в условиях так называемой, «либеральной» экономики. Она сама строилась на коррупционных схемах. Достаточно вспомнить, так называемые «залоговые аукционы», когда люди не имевшие ни копейки, но имевшие доступ к кредитам за счёт государства, за государственные же деньги якобы покупали, не тратя своих денег, государственные предприятия, огромные объединения, и превращали в частные. Ну это же коррупция? Коррупция. И что? Вот вам, пожалуйста, либеральная концепция, свободное рыночное саморегулирование и вот такая коррупция. Поэтому коррупция неизбежна при капитализме. Чтобы победить коррупцию, что надо упразднить? Надо упразднить господство частных интересов, т.е. упразднить капитализм. И когда мы переходим к социализму, который базируется на общественной собственности в её первой фазе развития, мы будем иметь дело с волокитой, с бюрократизмом, и с какими-то элементами коррупции тоже. Но не будет такой почвы для процветания коррупции, которая создаётся в погоне за частным интересом свойственной капитализму. Но, тем не менее, то, что коррупции не умрёт, и будет присутствовать в новых условиях, не должно останавливать от этих шагов, потому что вспомним, что говорил товарищ Сталин: есть проблемы упадка и проблемы роста. Они всегда будут эти проблемы коррупции. Когда мы имеем дело с усилением государственного регулирования экономики уже на основе плановых заданий по сути, то это проблемы роста и на этой почве будут решатся проблемы, в том числе проблемы коррупции. Это всё-таки уже будет прогресс.
Ну и вторые составляющие, которые беспокоят многих трудящихся, скорее даже не столько трудящихся, сколько тех, кто хотел бы помочь трудящимся со стороны интеллигенции, это норма этого законопроекта, о котором идёт речь, которой предусматривают специальное регулирование трудовых отношений, в том числе в области продолжительности рабочего времени, в том числе в области работы в ночную смену и предоставление оплачиваемых отпусков. О чём идёт речь? Мы понимаем, что речь идёт о выходе за пределы нормальной продолжительности работы и упрощении порядка использования такой работы сверх нормальной продолжительности.
Разумеется, само по себе это очень-очень нездорово — само по себе. Да, конечно, если это будет осуществляться, это увеличение трудовой нагрузки. И если бы это стало бы стратегией, оценить это следовало бы только негативно, тем более для тех людей, которые выступают за сокращение рабочего дня, и с этим связывают прогресс, в том числе в условиях капитализма. И прогресс в условиях капитализма действительно был связан с сокращением рабочего дня. Давайте вспомним, что было в конце XIX века и что сейчас — рабочий день, и время отработанное за неделю, и за год, и т.д. — произошло очень большое сокращение; стратегия и с этим связана.
Но возвращаясь к тому, что происходит в российской экономике, мы сейчас имеем установку, связанную с проведением специальной военной операции, с необходимостью материально обеспечить её успешное проведение. И здесь, конечно, потребность в увеличении ресурса труда может иметь вполне объективный характер.
Мы видели такое же в условиях начала Великой Отечественной Войны, когда, ещё перед войной, Советское правительство (тогда ещё Советское правительство) пошло на то, чтобы отменить семичасовой рабочий день — ввести восьмичасовой рабочий день, отменить отпуска. Всё это было связано с увеличением ресурсов труда, при том, что тогда в полной мере занимались и обеспечением повышения производительности труда. Но люди, в первую очередь руководители советского государства, понимали, что до войны остаётся очень мало времени. А когда началась война то, естественно, сверхурочная работа стала нормой. В общем, это не вызывало возражений трудящихся, потому что они понимали, что без этого не обойтись. Повышалась производительность, было массовое рационализаторство. Но на фронт привлекали миллионы людей, а за время войны через вооруженные силы прошло около 30-40 миллионов человек, и такую убыль трудоспособного населения в производстве невозможно было компенсировать только за счёт рационализаторства. Мы помним, что была бронь для специалистов, включая рабочие специальности, но не всех же забронировали. Такое бывает даже в условиях советского времени — произошёл отказ от 7-ми часового рабочего дня в пользу 8-ми часового рабочего дня, к этому вынуждала обстановка.
Что вызывает сейчас опасения и опасения небезосновательные у трудящихся? Что такое увеличение трудовой нагрузки может быть использовано для того, чтобы прикрыть провалы в организации производства. Нерадивые неумелые менеджеры, к сожалению, их достаточно много (это раньше директор мог пройти типичный путь из рабочих в директора; он всё знает в этом производстве и умеет говорить с рабочими, например). А сейчас очень многие менеджеры прошли мимо заводов, даже когда занимали руководящие посты. И, конечно, им организовать производство, даже если они очень хотят, объективно сложно, они смогут прикрыть свои провалы тем, что рабочие поработали бы в авральном порядке и ликвидировали эти провалы. Тем более что мы понимаем, раз речь идёт об обязательстве выполнения оборонного заказа, то видимо будет какой-то особый спрос, и тем больше у них желание всё переложить на плечи рабочих. Второе, что ещё может быть негативного в существующей обстановке? Конечно, от оборонного заказа частники не уйдут. Раз уж такой закон издаётся и он обязателен к исполнению. И цена там будет определяться не по свободному соглашению, а в значительной степени прописываться государством. Одно влечет за собой другое. И как в этих условиях частник может максимизировать прибыль? За счёт того, что заставить работать подольше, а заплатить поменьше. Такое вполне может быть. Патриотизм патриотизмом, а буржуазия о своём кармане забывать не будет.
Есть такая угроза для трудящихся? Есть такая угроза. Ну и что же делать? Угрозы всегда есть. Хорошо ли дела обстоят, плохо ли, а интерес буржуа заплатить поменьше, а заставить работать побольше, присутствует всегда, он проявляется всегда, а в этих условиях тем более будет проявляться. Из действенных средств есть только одно — это участие профсоюзных организаций, то есть организованных работников, там где нет профсоюзных организаций — рабочих комитетов в виде инициативных групп. Принятие этого нового порядка работы в форме согласования. Изменения режима труда должны согласовываться с профсоюзами. В этом что-то новое есть? Ничего в этом нового нет. До 2002 года это было записано в Трудовом Кодексе. И все такие крупные вопросы, связанные с режимом труда, согласовывались со всеми производственными организациями. И что, это останавливало производство? Ни в коем случае не останавливало. А вот хотя бы в какой-то степени нейтрализовать эти устремления со стороны частной собственности, которые будут наносить ущерб производству на самом деле, согласование с членами профсоюзов и рабочих комитетов могло бы.
Иногда опасаются, что если работники будут иметь возможность согласования, они будут тормозить производство, и это сорвёт оборонный заказ. А кто сейчас воюет в составе вооружённых сил на Украине? Я полагаю, что на 90% это либо дети рабочих, либо сами рабочие, сельские и городские. И их родители, их братья которые работают на заводах, как вы думаете, они что, будут тормозить выполнение оборонзаказа, зная что их родные, их товарищи по классу там свою кровь проливают? Ничего подобного, все же всё прекрасно понимают и будут заботиться ещё в таком в личностном плане. Никто больше не заинтересован в нормальной работе производства, в спасении жизни своих детей, чем рабочие города и села. Поэтому не надо беспокоиться, что они будут тормозить эффективную работу. Я уверен в обратном, что без согласования профсоюзов и рабочих комитетов, эффективной работы просто не будет. Потому что, на самом деле, лучше всего возможности производства знают сами рабочие, и для эффективного управления инициативы и знания рабочих просто незаменимы.
Приведу простой пример: был такой исключительно талантливый человек, организатор производства Николай Сергеевич Жарков, директор завода «Красное Сормово». Вот он, в буквальном смысле, спас завод, конечно, опираясь на коллектив, спас свой завод от превращения в склады, которое ему грозило в 90-е годы. И вот Николай Сергеевич Жарков, сам из рабочих, пришедший из цеха в директора, он проходил по цехам с утра и, например, в механосборочном цехе подходил к Дмитрию Васильевичу Игошину, токорю-расточнику (Дмитрий Васильевич известен в российском рабочем движении, был в своё время сопредседатель Российского комитета рабочих) и спрашивал: «Дмитрий Васильевич, ну как дела?» Дмитрий Васильевич как на духу и рассказывал. Дмитрий Васильевич был человек твёрдый, и Жарков знал к кому подойти — не к тому, кто при виде директора спрячет язык и упадёт. А Дмитрий Васильевич хоть директору, хоть кому хотите всегда говорил, то что считал нужным. Он однажды сказал: «Знаешь что, Николай Сергеевич, вот там не так, здесь тебе говорили одно, а смотри — ничего не поставили, это не организовано, если так дело пойдёт, то не будет вам торпедных аппаратов» (механосборочный цех этим занимался). А дальше Николай Сергеевич собирал свои оперативки и со знанием дела рассказывал, что и как. И это очень помогало организовывать эффективное управление. Потому что как рентгеном высвечивал все эти препятствия на пути от генерального директора к рабочему.
В управленческой вертикали всегда возникают препятствия, и как их устранить, если этот руководитель не опирается на знание рабочих? Рабочие лучше всего знают, что можно произвести как произвести в какое время произвести. Поэтому уж если говорить о том, что нужно сейчас сделать, конечно нужно обеспечить согласование с профсоюзами. Это согласование тогда даст огромный эффект. Но другое дело, что мы с вами понимаем, что вроде как в законопроект это забивать правительство вроде не должно, профсоюзы — это общественные организации, как вообще может какие-то обязанности на них возлагать законом. Право такое дать можно, но права ведь тоже не дают, а берут. Если профсоюзы будут требовать согласования, занимать активную позицию, то, я думаю, что все руководители будут с этим считаться в такой-то обстановке, когда всё от рабочих зависит. И государство с этим будет считаться.
Но так в ком тогда загвоздка? Да в профсоюзах! В профсоюзах, в самих работниках! Будут они проявлять активность в регулировании рабочего времени — будет тогда успех, не будут — ну тогда чего тут. Некоторые товарищи говорят: «Вот, сейчас будут ехать на рабочих, а мы требуем шестичасовой рабочий день». Это вы требуете. Я, например, написал целую книгу с Михаилом Васильевичем Поповым, с другими коллегами о сокращении рабочего дня до шести часов. В России такой книги не было 60 лет! И что? Я написал, я выразил и обосновал. Ну и как? Подхватили рабочие? Пока не подхватили. Я уже все свои требования сформулировал научным образом. Читайте и принимайте решения. Но мы понимаем, что раз речь идёт об интересах общественных сил, значит эти общественные силы должны сами проявите свою заинтересованность, причём проявить в действиях. Раз этого нет, нет ни одного коллективного договора, который бы предусматривал сокращение рабочего дня, нет даже требований, нет проектов коллективных договоров или такие проекты есть, но два-три на Россию. Ну, что тогда вы, товарищи, так громко кричите, что вот сейчас надо потребовать шестичасового рабочего дня? Рабочий это не требует! Не требует этого рабочий! Мы не говорим, что не найдёшь одного такого рабочего, одного рабочего ещё может найдёшь. А в массе своей — не требуют. Поэтому как можно это изменить? Значит дальше мы будем работать в перспективе. Тем более в такой ситуации, когда все понимают, что тут надо что-то такое делать, чтобы успешно завершить эту операцию. А проблема есть большая.
Проблема связана с тем, что рабочий класс в своё время слабо боролся, а на него значительно сильнее давил класс нарождавшейся буржуазии, который в 90-е понизил реальную зарплату по сравнению с советским временем в два-три раза и увеличил количество рабочего времени. Мы говорили, и не только говорили, и лозунги выставляли (я имею в виду Рабочую Партию России), на Российском комитете рабочих, например, что надо повышать зарплату до уровня стоимости рабочей силы, т.е. как минимум до 200 тысяч рублей в нынешних ценах. Почему? Потому что это обеспечит нормальное воспроизводство рабочих кадров. А поскольку этого не было — в рабочие не шли, то и рабочий класс уполовинился, а то и сократился в большем количестве по сравнению с 90-ми годами. Поскольку молодёжь в него не шла, то остались люди в возрасте. Поскольку остались люди в возрасте, то им такую нагрузку нести дополнительную очень сложно. Кстати, это надо понимать людям, которые хотят за счёт этого увеличить ресурс труда. В какой-то степени это можно, но в очень небольшой. И если сравнить с периодом Великой Отечественной Войны, то я должен сказать, что в период Великой Отечественной средний возраст рабочих был значительно меньше, а раз так, то они могли переносить дополнительную нагрузку в течении более продолжительного срока, чем нынешние рабочие.
Государство зашевелилось, пыталось сделать. Ввели так называемый «профессионалитет». То есть, после 9-11 классов выпускники два года работают, получают рабочие специальности и пошли. Ну и сколько? В этом году будет охвачено 150 тысяч студентов. А потребность рабочих идёт на миллионы, особенно в условиях импортозамещения! Вот до чего довели руководители. И вот до чего довела та ситуация, что рабочие не сильно боролись. Забрали поэтому эти жадные алчные капиталисты завоевания у рабочего класса и тем самым, в значительной степени, затормозили приток молодого поколения в рабочий класс. Поэтому зашевелились, но этого мало, и приходится сейчас делать ставку и опору на тех, кто уже у станков. Но и те, кто у станков, даже если они очень захотят работать, то надо иметь в виду, что люди в возрасте подвержены заболеваниям. Я говорил уже о Дмитрии Васильевиче Игошине. Его супруга, Марина Александровна Игошина, яркая, красивая женщина, работала фрезеровщицей. И вот, в 55 лет она хотела продолжить свою работу. Все говорят немного же 55 лет! Она женщина без вредных привычек, очень здоровая женщина была. В 55 лет, после достижения пенсионного возраста ещё по старым меркам, работала и работала. Бац! Две недели больничный. А что такое? Давление. Подлечила давление, вышла. Бац! Опять давление. Ну, и какие к ней претензии? Кто не знает, что работа у станка даже в мирное время — тяжёлая работа?
А что-то в последние десятилетия рабочий день не сокращали, а сверхурочные использовали достаточно широко. Даже в последнее советское время, я уж не говорю про постсоветское время. И сейчас, кто не знает, что сверхурочные используют очень широко. Так что, думают, что здесь много можно выгадать? Едва ли можно много выгадать чего-то, в плане удлинения рабочего времени. Но если где-то это и можно будет сделать, то надо помнить о следующем, что вы это сделали и рабочие тяготы эти на себя приняли Но, чтобы сохранить это на долгий период (я не имею в виду, что долго будет спецоперация, надеюсь она будет достаточно краткосрочной). Но ведь после завершения спецоперации надо много чего будет делать. Обеспечивать импортозамещение, производить оборудование самим, производить изделия самим. То есть, рабочий класс дальше очень будет нужен. Еще нужнее может быть! И надо как можно дольше продлить трудовой стаж вот этого старшего поколения, который хлебнул этой чрезмерной работы и сейчас хлебнёт. Значит нужно принять какие-то и экстраординарные меры в этом плане тоже.
Сегодня это связано с тем, что надо обязательно повысить оплату труда сверх нормальной продолжительности не в полтора, не в двукратном размере, а в трёхкратном размере. Хоть питанием обеспечивать, хоть семьи поддержать. Это раз. Второе, что нужно — прямо заботиться о здоровье. Люди так трудятся, значит там где выходные, там где отпуск — обеспечить восстановление, профилактику. В постсоветское время многие профилактории позакрывали. С другой стороны, пооткрывали столько всяких частных клиник, с таким оборудованием! И так там всё хорошо, и так там всё блестит, и так там всё мраморно прямо! Но так вот, это тот самый случай когда для исполнения обеспечения оборонного заказа нужно заключить что? Нужно заключить обязательный для государства контракт с частными клиниками на оказание услуг. Каких? Медицинских, профилактических. По отношению к кому? По отношению к рабочим, которые сейчас у станка должны героические трудиться, чтобы обеспечить героев на фронте. Так надо ставить вопрос. А как по-другому можно ставить эти вопросы? Обязательно! Неужели мы сейчас создадим такую ситуацию, что люди которые будут очень быстро терять здоровье, пойдут вот в эти самые платные клиники? Ещё эта ситуация для клиник обернется золотым дождём, дополнительно. Это вообще уже против государственных интересов действует. Поэтому надо как-то позаботиться о рабочем классе. Разумеется, он сам это должен потребовать. Но и те, кто такие меры вводят, тоже должны понимать, что раз уж вы ввели одну меру, так вводите эту меру не только по отношению к производству, но и по отношению к сфере услуг, по отношению к частным больницам и клиникам. Чтобы они часть своих услуг оказывали тем, кто сейчас в этом будет очень сильно нуждаться. Ну, и разумеется, когда вся эта операция завершится, нужно предоставить дополнительные отпуска.
Я думаю, что сейчас правомерно поставить вопрос о том, чтобы трудовой стаж считался тоже год за два. А как вы считаете, когда такая трудовая нагрузка повышенная?! Надо хоть как-то что-то сберечь в жизни людей. Значит они должны иметь возможность и право раньше уйти на пенсию, на более лёгкую работу и так далее. Вот тогда будет понятно что используется труд в тех пределах дополнительный труд, который безусловно необходим, но тем не менее это не превратилась в дополнительную кормушку для производственного бизнеса, для бизнеса на поприще здравоохранения и так далее. Это очень не просто сделать. И здесь, я думаю, надо, конечно, чтобы рабочие сами о себе тоже позаботились и заявили о себе. Но, я думаю, сейчас как раз такая обстановка, когда их хорошо очень услышат.
Вот такая ситуация с этим законопроектом. Проводя итог, еще раз отмечу, что этот законопроект, в каком-то смысле рубежный. Он на практике, а не только в общих рассуждениях, подводит к концу эпоху этого разгула рыночной стихии, которая на самом деле была разгулом в растаскивании народного организма на кусочки, в целях обогащения немногих людей, которые сейчас, большинстве своём, находятся за пределами нашей страны. И вот, теперь происходит собирание сил, планомерное регулирование производства с тем, чтобы обеспечить эффективное функционирование народного хозяйства, которое может эффективно функционировать только в планомерной форме (современное хозяйство). Это очень важная и позитивная тенденция, которая заслуживает всяческой поддержки. А те риски, которые связаны с этим, по отношению к рабочему классу и всем трудящимся, эти риски должны приниматься во внимание как государством, так и самим рабочим классом.
Но, разумеется, мы понимаем, что в той ситуации, в которой мы находимся, в ситуации, когда идёт борьба не на жизнь, а на смерть с американским фашизмом во внешней политике на Украине, нужны, конечно, меры, уходящие за рамки обычных. Другое дело то, что касается управления народного хозяйства — это должно быть закреплено в стратегии, а что касается увеличения продолжительности рабочего дня — это никак в стратегии не может быть, это как раз ситуативное явление. А стратегия в чём? Стратегия в повышении производительности труда. И здесь, я думаю, что нынешняя ситуация будет помогать решению этой задачи тоже. Потому-что резервы огромные. Достаточно изменить расположение оборудования, чтобы люди лишнее время не тратили на переходы на всякие. Достаточно правильно расположить инструмент, чтобы людям было сподручнее это делать. И вы получите гигантский прирост производительности труда. Гигантский! Это на практике национального проекта «Производительность труда и поддержка занятости», когда просто лежащие на поверхности резервы приводили к увеличению производительности труда на десятки процентов за год. И тогда меньше будет нужды в каком-то дополнительном времени работы. Вот на это надо делать упор, и в этом будет стратегия тоже.
Спасибо за внимание!
