— Здравствуйте, Михаил Васильевич!
— Здравствуйте, Марат Сергеевич! Я имею основания поздравить Вас. Иногда поздравляют с чем-то законченным, а я Вас поздравляю с тем, что Вы приступаете к рассмотрению ключевого момента в развитии самого Ленина, который подготовил его к совершению социалистической революции. То, как мастерски Ленин обеспечил проведение социалистической революции, непосредственно связано с работой, которую Вы держите в руках. Поэтому и такое внимание к 29 тому — мы будем изучать его не только сегодня, мы сегодня его не закончим. На сегодня нам будет достаточно конспекта “Науки логики” Гегеля, который тут содержится.
— Полностью согласен. Думаю, мы посвятим две записи этому тому. Итак, “Наука логики”. Гегель. Конспект Ленина.
— Таких конспектов нет ни у Хрущёва, ни у Брежнева, ни у Черненко, ни у Андропова… Который говорил, что мы не знаем общества, в котором живём. И Горбачёв, конечно, не знал… Ничего спрашивать с генеральных было нельзя, у них были помощники, сейчас некоторые проговариваются. Бурлацкий, например, рассказывал, что он придумал «развитой социализм». А может они и вместе придумывали ревизионистские термины.
Ничего более глубокого в философии не создано за всю историю человечества, нежели “Наука логики” Гегеля. Кстати, для тех, кто будет читать, хочу сказать. Есть несколько работ со схожими названиями. Есть “Логика” Гегеля. Или, как её зовут, “Малая логика”. Это небольшой томик — первый том Энциклопедии философских наук, а по сути дела учебник для ВУЗов. И как всякие учебники, он страдает тем недостатком, что менее понятен. Поэтому его можно читать дополнительно. Как дополнительное чтение он очень хорош. Но изучать по этой “Логике” не получится.
— Часто спрашивают, с чего начинать читать — с Маркса или Гегеля? Я считаю, что надо начинать с Ленина. После него легче читать и “Науку логики”, и “Капитал”.
— Когда спрашивают, с чего надо начинать читать “Науку логики”, то надо ответить: с начала! Это не противоречит чтению Ленина. Но это такая книжка, которую надо начинать читать с начала и не пропускать в ней ничего. Пусть лучше вы прочтёте медленно, но всё, чем быстро и ничего не поймёте. Ленин ничего не пропустил. Тут у него узловые пункты, видно, как он перебирался от простых категорий к сложным. А что значит “сложное”?
— Сложенное из простого.
— Да, это надо понимать. И не пугаться. Начинайте с простого. Сложность нарастает постепенно, и она сложена из простого. А если вам, например, надо объяснить категорию понятия, которая во втором томе, то начинается всё с простого — с бытия.
— Лентяи поэтому и возмущаются: объясните простыми словами!
— Проще уже нельзя. Ленин на этой самой простой категории и останавливается. Что он об этом написал?
— Сейчас дойдём до этого. Я хочу какое-то время потратить на введение.
— Давайте.
— “Философия не может брать своего метода у подчинённой науки — математики. Но таким методом может быть лишь природа содержания, движущаяся в научном познании, причём вместе с тем эта собственная рефлексия содержания сама впервые полагает и производит его определение. Движение научного познания — вот суть”.
Правильно ли я понял, что основной проблемой для древней философии было понимание движения? В основу гегелевской диалектики положено движение.
— В основу положен метод. Метод — это не просто движение. Например, я смотрю на воду. И что, я больше узнал, чем когда смотрю на лёд? Ненамного. Метод Гегель определяет так: осознание формы внутреннего самодвижения содержания изучаемого предмета. Вам не нужны просто его внешние движения. Вам необходимо изучить его внутреннее самодвижение. Надо осознать форму внутреннего самодвижения содержания изучаемого предмета. Метод сводится к осознанию формы. Но эта форма самодвижения прямо зависит от содержания предмета. Нельзя взять универсальный ключ и им шуровать.
Первая категория, с которой мы начнём, называется бытие. Без всякой дальнейшей определённости. Вот и вся форма!
— Можно воспринимать метод как сам себя конструирующий путь?
— Да, можно. Каждую категорию можно рассматривать как цепочку, которая начинается с чистого бытия. Каждая сложная категория — это длинная цепочка, состоящая из более простых категорий.
— Из предисловия я понял, что мышление у Канта разъединяет, а у Гегеля — соединяет.
— Мышление у Гегеля соединяет и предполагает, что если я что-то соединяю, то оно разделено. Гегель изучает целое. А если вы вытаскиваете из целого кусочки (например, из булки только изюм), вы не увидите всю картину. Гегель синтезирует каждую новую сложную категорию из более простых. Философия билась две тысячи лет, чтобы распределить все эти категории. Они стояли отдельно, пока Гегель их не выстроил.
— Ленин помечает: “Очень важно!! Это вот что значит, по-моему: 1) Необходимая связь, объективная связь всех сторон, сил, тенденций etc. данной области явлений; 2) „имманентное происхождение различий” — внутренняя объективная логика эволюции и борьбы различий, полярности”.
— Тут, возможно, надо пояснить слово “имманентное”. Это внутренне присущее.
— От природы связанное.
Ленин цитирует недостатки догегелевской диалектики: “Обыкновенно в диалектике видят лишь внешнее и отрицательное действие, не принадлежащее самой вещи, вызываемое только тщеславием, как некоторой субъективной страстью колебать и разлагать прочное и истинное, или видят в ней действие, приводящее к ничто, как к тщете диалектически рассматриваемого предмета”.
“Диалектическое = охватить противоположности в их единстве. Логика похожа на грамматику тем, что для начинающего это — одно, для знающего язык (и языки) и дух языка, — другое. «Она есть одно для того, кто только приступает к ней и вообще к наукам, и нечто другое для того, кто возвращается к ней от них»”.
Когда человек начинает изучать неродной для себя язык, то он начинает с правил синтаксиса, пунктуации, грамматики. Их надо зазубрить, а потом он учится общению. А после того, как он достиг определённого мастерства (на что, по статистике, требуется два года), он уже забывает эти правила.
— Он забывает формулировки, а сами правила уже у него входят в плоть и кровь.
— Получается, что у изучающего идёт движение от формы к содержанию. Может имеет смысл сделать некий свод правил?
— Ещё от содержания к форме идёт. Потому что есть противоречие содержания и формы. Более того, форма сама содержательна, а содержание оформлено — вам ещё и разделить их никак нельзя! Если вы схватились за форму, то обязательно схватились и за содержание тоже. А если вы взяли содержание? Вы видели бесформенное содержание? Это что-то ужасное. Можно ли говорить о соединении без разделения?
— Нельзя. Но! Получается, что метод изучения, как возгонка. Было твёрдое состояние, минуя жидкое, сразу в газообразное.
— Не сразу. Мы людям говорим: забудьте всё разделение без соединения и соединение без разделения. Даже если Вы режете колбасу ножом, два куска соединены или разделены?
— Они в процессе.
— Что значит “в процессе”? Они соединены или разделены? Пока они недорезаны, их соединяет нож. Наше с вами занятие разделяет или соединяет? Разделяет. Вы левее меня сидите. Но оно нас и соединяет, мы же вместе сидим! Нельзя рассматривать одно без другого.
— “Система логики есть царство теней, свободное от «всех чувственных конкретностей, не абстрактное, мёртвое, неподвижное, а конкретное”.
— А что значит “конкретное”?
— Знания всегда конкретны.
— Простому человеку объясните, что это значит?
— Понятие соответствует предмету.
— Это значит, что вы ничего не отбросили, вы берёте в том виде, в каком оно есть. А когда мне начинают объяснять так, что уже по дороге выбрасывают начало, конец, внутреннее содержание, движение и дают мне мёртвое тело — как это можно воспринимать? Вопрос стоит так: вы в процессе познания хотите получить живое, выраженное в понятиях или мертвечину?
— В виде полочек и шкафчиков.
— Да, эти шкафчики пересядут к вам в голову, и мысли ваши будут деревянные. Всё это Гегель ругает метафизикой, схоластикой. А нужно, чтобы всё это было неразделимо.
Вы можете оторваться от своих родителей? У Вас есть отчество — Сергеевич — которое говорит об отце. Раз есть отец, значит, есть и мать. Гегель это не разбивает, а он пытается все осколки собрать и подарить людям в целом виде.
— Бытие. Первая книга. У Ленина нет про первые категории.
— Есть.
— Есть про определённое бытие.
— С чего следует начинать науку? С чего начинает Гегель?
— Бытие.
— Чистое бытие. Вот Ленин пишет: “Я вообще стараюсь читать Гегеля материалистически: Гегель есть поставленный на голову материализм (по Энгельсу) — т. е. я выкидываю большей частью боженьку, абсолют, чистую идею etc”.
У кого бытие первично?
— У материалистов.
— Так чего вы к Гегелю пристали? Он сам идеалист, но не начинает же с идеи! Это будет третий том только. Начинает он с бытия. Конечно, Ленину потом легко читать с материалистических позиций. Первый том — объективная логика, второй том — субъективная логика. Что сложного в чтении материалистически?
— У Гераклита всё течёт, всё меняется.
— Что же Вы выбросили всю диалектику? У него это только одно положение, а второе?
— Всё остаётся собой.
— Вот!
— Я думаю, все знают эту цитату.
— Заслуга Гераклита в том, что он рассмотрел противоречия, которые выражаются двумя противоположными утверждениями. Если я хочу сказать, что Нева течёт, это значит, что в ней меняется вода, всё время меняется русло (песчинки перемещаются). С другой стороны — река Нева осталась? Осталась. Если берега одели в гранит, она исчезла? Нет, она остаётся Невой. То есть она так меняется, что остаётся.
А люди, которые не понимают диалектики, неверно формулируют то, что сказал Гераклит. Всё течёт, всё изменяется. Первое слово какое?
— Всё.
— Вот оно и олицетворяет то, что всё остаётся. Книга остаётся книгой, даже если вы её прочитали и пометили какие-то абзацы или предложения.
— Не все так глубоко читают слово “всё”.
— Но Вы же настроились на изучение диалектики!
— Оттого, что я настроился, мозгов-то у меня не прибавилось.
— Гераклита же Вам притащили! Крупнейшего учёного, который внёс самое главное в диалектику. Движение заключается в том, что находитесь и не находитесь в одной точке одновременно.
— Страшные люди — философы.
— Для популяризации этого положения я рассказываю такую историю. Философ приехал в деревню. Его встречает дед и спрашивает:
— Ты кто?
— Я — философ.
— А что это такое, чем занимаешься?
— Диалектикой.
— А что такое диалектика?
— Ну, смотри, дед. У вас в деревне баня есть?
— Есть.
— Идём мы с тобой в баню. Я грязный, ты чистый — кому мыться?
Дед подумал и говорит:
— Ясное дело, мне надо мыться, я-то грязный!
— Нет, дед. Я чистый, мне чистоту поддерживать надо. А ты же всё равно грязный!
— Хм. Сильная у вас наука… Понял.
— Но, дед, это ещё не всё. Второй раз мы с тобой идём в баню. Ты грязный, я чистый — кому мыться?
— Да понял я вашу диалектику! Ты чистый, тебе чистоту поддерживать надо. А я-то всё равно грязный…
— Дед, ну что ты несёшь? Ты посмотри на себя, ты же весь грязный, тебе надо мыться! А мне чего мыться? Я же и так чистый! Понял?
— Понял.
— Это были тезис и антитезис. Но и это ещё не всё! Сейчас ты постигнешь диалектику. Допустим, третий раз мы с тобой идём в баню. Ты грязный, я чистый — кому мыться?
— Ничего не понимаю.
— Вот, дед! Это и есть диалектика! Синтезис!
Так что мы приглашаем к изучению диалектики. Надо удержать противоположные утверждения одновременно по отношению к одному объекту. Если человек родился, то он непременно умрёт. Родившись, он растёт, совершенствуется, но и тем же временем приближается к своей смерти. Иначе не бывает.
— Далее Ленин цитирует Гегеля: “Было бы нетрудно обнаружить это единство бытия и ничто… в каждой действительной вещи или мысли…”
— В каждой! Тут вы изучаете то, что есть везде и во всём!
— Далее.
“Нигде ни на небе, ни на земле нет ничего, что не содержало бы в себе того и другого, бытия и небытия.
То, что есть первое в науке, должно было оказаться и исторически первым”.
И комментарий Ленина: “Звучит весьма материалистически!”
— Вот! Я давно изучаю “Науку логики”, лет 50. И могу подтвердить, что Гегеля легко читать материалистически. Есть, конечно, у него позиция, будто это всё идея. Ну, и ладно, пусть считает так. Идеализм и материализм связаны диалектически. Одни и те же выражения можно трактовать идеалистически и материалистически.
— Ещё одна хорошая цитата.
“Софистика есть рассуждение из необоснованной предпосылки, принимаемой без критики и необдуманно; диалектикой же мы называем высшее разумное движение, в котором такие кажущиеся совершенно раздельными определения переходят друг в друга через самих себя, через то, что они есть, и предпосылка снимается”.
— Да. Не выбрасывается, а снимается с удержанием.
— Получается зацикливание?
— Вы хотите применять термины из техники. Зачем? Почему бы не взять слово “снимается”. Если Вы снимаете кепку, она разве пропадает?
— Нет.
— Кепка для чего?
— Для снятия.
— Нет. Вам надо, чтобы ваш мозг замечательный не простудился, чтобы его сберечь. Но что значит снять кепку? Вы её выбрасываете?
— Нет.
— Кепка предназначена для ношения на голове. А если я снял кепку, я же её никуда не деваю, я её держу. Или в руке держу, или в шкаф положил, но вы снова можете её взять и поместить туда, где она будет выполнять свою функцию по предназначению.
— Снял с удержанием.
— Снятие — это отрицание с удержанием. Фотография, например, снимок. Я вас снимаю, но вы же после этого разве уже не нужны?
— Хороший пример с фотографией.
— С одной стороны, фотография — это отрицание, потому что это не вы. С другой стороны, я вам показываю и как следователь спрашиваю: это вы? Нет, говорите вы, это мой снимок, моё отрицание. А почему же снимок на вас похож?
Это несложная и полезная тренировка для людей, чтобы понимать, что такое снятие. Вы съели обед — он есть или нет?
— Нет.
— Как же так? А куда он делся? Он теперь в вас! А если нет обеда, то надо нести ещё один? Второй, третий?
Снятие — очень интересная категория, всем рекомендую. Она может многое объяснить.
— Следующая цитата.
“Определённость, изолированная так для себя, как сущая определённость, есть качество”… “Качество, отличённое как сущее, есть реальность”.
— Люди, ещё не привыкшие к такой терминологии, не должны пропускать того, о чём тут говорится. Качество, которое берётся изолированно само по себе.
— Да.
— А могу ли я взять Вашу голову изолированно саму по себе? Это её оторвать надо? То есть я её не отрываю, я на неё смотрю — это соответствует тому, о чём говорил Гегель? Я не отрываю голову, а рассматриваю только её и что вижу? Вижу, что Марат Удовиченко — человек с головой. А с другим человеком, я могу поговорить и выяснится, что он “без головы”. Не так, как всадник без головы, но она у него пустая, как погремушка.
Взять можно только для рассмотрения. Я вот посмотрел на книгу, мне не важно, что Вы её в руке держите, она изолирована и мною взята. Вы всегда делаете что-то объектом своего рассмотрения, таким образом, изолируете в своём рассмотрении. Это искусственная изоляция.
— Ещё на этой странице Ленин пишет: “Это очень глубоко: вещь в себе и её превращение в вещь для других (ср. Энгельс). Вещь в себе вообще есть пустая, безжизненная абстракция. В жизни в движении всё и вся бывает как „в себе”, так и „для других” в отношении к другому, превращаясь из одного состояния в другое”.
Можно сказать, что такова роль учителя?
— Я бы тут с Лениным не согласился, потому что он взял “вещь в себе” не отсюда, а из дальнейшего, а здесь у Гегеля “вещь в себе” — это просто равенство с собой.
Берём Вас.
— Пять минут назад тоже был я.
— Да. Я могу поставить вопрос о равенстве с собой? Вы всё время изменяетесь.
— Я себе равен до обеда и после обеда.
— Это хорошо. Если я беру только Удовиченко равного самому себе, это будет в-себе-бытие. А если я беру Удовиченко не равного себе, то это будет?
— Бытие-для-иного.
— Вот и всё. Это два момента одного нечто. Во всём живом есть равенство и неравенство с собой.
— Можно ли так выразить процесс обучения, когда учитель своё знание (в-себе-бытие) передаёт другим и делает бытием-для-иного?
— Он сначала его делает бытием-для-иного, иначе он не может передать.
— Оно у него есть, это знание.
— Да. В-себе-бытие — это момент — очень важная категория, это то, что неотделимо.
— В разделе конспекта о границе читаю: “Остроумно и умно! Понятия, обычно кажущиеся мёртвыми, Гегель анализирует и показывает, что в них есть движение. Конечный? — значит, двигающийся к концу! Нечто? — значит, не то, что другое. Бытие вообще? — значит, такая неопределённость, что бытие = небытию. Всесторонняя, универсальная гибкость понятий, гибкость, доходящая до тождества противоположностей, — вот в чём суть”.
— Сюда ещё можно добавить категорию предел. С ней люди не очень знакомы, в математике это совсем другое понятие. У Гегеля предел — это граница, которую переходят. Смысл определения предела в том, что это выход за свою границу. Спортсмен, который всякий раз преодолевают новую высоту, выходит за свой предел.
— Беспредельщик. В хорошем смысле.
— Человек в своём развитии преодолевает многие преграды. А чаще всего за свой предел выходят дети, потому что когда они рождаются, они не могут ничего. А потом постепенно всему учатся. Они всё время делают то, что не умеют. А взрослые зачастую теряют способность выходить за свой предел. Они перестают развиваться.
— Цитата из Гегеля: “Говорят, разум имеет свои границы. В этом утверждении отсутствует сознание того, что определение чего-либо как предела уже означает выход за этот предел”.
И комментарий Ленина: “Всё (человеческое) выходит за границы (Trieb, Schmerz etc.), a разум, изволите видеть, «не может выходить за предел»!”
— Тут видно, что Ленин уже вполне диалектически начинает понимать.
— Цитата из Лейбница: “Магнит, если б имел сознание, считал бы свободным свой уклон на север”.
Комментарий Ленина: “Нет, тогда он знал бы все направления пространства, и одно только направление считал бы границей своей свободы, ограничением её”.
Далее в конспекте идёт речь о бесконечности.
“Как было показано ранее, конечность есть лишь выход за себя; поэтому в ней содержится бесконечность, другое её самой.
Но бесконечный прогресс выражает нечто большее (чем простое сравнение конечного с бесконечным), в нём положена и связь также и различаемых”.
— В слове “бесконечность” содержится слово “конечность”.
— “Природа спекулятивного мышления… состоит единственно в схватывании противоположных моментов в их единстве”.
— Вот тут это может быть непонятно людям. Там Гегель говорил о спекулятивном мышлении. У нас принято понимать спекуляцию однозначно: купил по одной цене, продал по другой. Но при этом обогатился. Так вот если ваше мышление будет спекулятивным, то вы будете получать не только то, что изучили, но и прибавлять к имеющемуся знанию ещё знания, и ценить будете дороже, чем раньше. То есть в этом смысле мышление спекулятивное.
— “И относительно других предметов также требуется известное развитие для того, чтобы уметь задавать вопросы, тем более относительно философских предметов, так как иначе может получиться ответ, что вопрос никуда не годится”.
Я это часто наблюдаю, когда Вы отвечаете на вопросы.
— Да. Я не далее как в понедельник довольно долго отвечал на вопросы. Иногда такие вопросы, что сам вопрос скучный и ответ получается скучный. А бывают такие дурацкие вопросы, что если ты начнёшь на них отвечать, то попадёшь в ловушку и сам будешь выглядеть дураком. Поэтому я по совету Гегеля либо не отвечаю на такие вопросы, либо повторяю фразу Гегеля о том, что такой вопрос говорит только о том, что человек ещё не научился задавать вопросы.
— Как научиться задавать вопросы?
— Человек должен думать сам, чтобы вопрос был плодом обдумывания, но на каком-то месте недобрал, запнулся. Тогда его немного поддержишь, подскажешь и он дальше пойдёт самостоятельно. А некоторые хотят получить как потребители, ничего не готовить, прийти в ресторан и чтобы ему сразу первое, второе и третье дали и ничего не надо делать. Так не бывает в познании. Тебе надо научиться, а в конце слова что стоит? — “ся”. Это значит “себя”. Вы задаёте вопросы и учите себя. А если вы задаёте вопросы и не учите себя, на такие вопросы не надо отвечать. Он думает, что ему подадут знания в готовом виде. Такого не бывает.
— Он же, наверное, не осознаёт свою такую потребительскую логику, как ему перейти к…
— Никак ему не надо переходить, надо думать не о нём, а о других людях, которые себя учат — им надо помогать.
— Я соглашусь, что есть много выпендрёжников, но не соглашусь, что все, кто ходит в этих нелепых штанах с гульфиком на коленках, хотят выпендриться — просто сейчас такая мода.
— Вы перескочили на другой вопрос, я ничего не хотел сказать про штаны, я о другом. Тот, кто хочет разобраться, смотрит лекции, а кто не хочет — не смотрит.
— Я про тех, кто хочет начать движение, как научиться вопрос задавать?
— А зачем ему задавать вопросы, не надо торопиться, пусть пока послушает.
— Вот! Это очень мудрый совет. Спасибо. То есть надо напитаться.
— Да, а потом с помощью вопроса перейти на следующую ступеньку. А не так, чтобы по всем ступеням его кто-то протащил. Представьте, я тушу тащу на пятый этаж или десятый. Мне-то ничего, я дотащу, а он будет избит ступеньками.
— “…В отрицательном вообще заключается основание становления, беспокойства самодвижения”. Это про содержание отрицания.
— Я бы так не сказал. Есть желание упростить вопрос, но на самом деле это усложнение. В становлении никакого основания нет. Становление — единство бытия и ничто. Оно ещё проще, чем Ленин сказал. А основание вы найдёте в томе 2, после рассмотрения разности, различия, противоположности, противоречия, а потом противоречие разрешает себя и идёт ко дну. В основание. А потом из него при наличии предпосылок и условий пойдёт основанное. Потом появится существование. Вы не путаете существование и бытие? Вы есть или Вы существуете?
— Есть-то я точно.
— Тут есть разница, замечаете? Чтобы быть (“есть”) достаточно одного тома. Я есть — отстаньте от меня! А существует — для этого надо основание. Вот вы делаете передачу, для этого нужно оборудование, знания. То есть у Вас есть основание для того, чтобы записывать передачу. Ещё у вас есть кресло, на котором Вы сидите — это условие. Надо, чтобы тут было светло и тепло. Кроме условия должна быть ещё и предпосылка — мы должны соображать в том, о чём говорим. Вот тогда эта передача, как говорит Гегель, вступает в существование. Поэтому существование — более богатая категория, чем просто бытие. Человек, который знает простые категории, он всегда может к ним отступить. Он не сдастся в борьбе (в том числе идеологической, словесной), а отступит к тому бастиону, который ему хорошо знаком.
— “Количество, прежде всего количественность с некоторой определённостью или границей вообще — есть в своей совершенной определенности число.
Чем богаче определённостью, а тем самым и отношениями, становятся мысли, тем, с одной стороны, более запутанным, а с другой, более произвольным и лишённым смысла становится их изображение в таких формах, как числа”.
Всего один абзац, а объясняет, почему ЕГЭ плохо.
— Потому что там всё сводится к каким-то схемам. Хороший читающий преподаватель проверяет работу и видит, толковый человек, творчески подходит или нет.
— Я подумал, что чем выше человек в системе управления, тем более искажённые цифры он получает, искажена информация.
— Дело в том, что информация и знания — это разные вещи. Информация — это упорядоченность. Если я Вам скажу: 9, 8, 7, 6, 5, 4, 3, 2, 1 — это информация. Она упорядочена. Могу сказать: 9, 7, 5, 3, 1. Тоже информация. А есть генераторы случайных чисел — там никакой информации нет. Числа эти вы можете записать и выдать в качестве заданий. Можно много чисел написать и это будет глупость. Любое хорошее дело можно попытаться изобразить в числах так, что это будет очень далеко от содержания. Содержание никогда не сводится к числу.
У меня была кандидатская по применению математики в политэкономии, и мне приходилось специально изучать модели. Модель, в отличие от понятия, это некая схема, где всё конечно. А действительное — бесконечно. Когда вы строите модель человека (который бесконечен в своих делах и побуждениях), то мы обрубаем. Плохо это или хорошо? Смотря для чего. Если нам надо показать модель для создания пиджака, то это подойдёт. А если речь идёт о преподавании диалектики, то только тогда, когда за вами уже 28 томов ПСС Ленина, вы можете подходить под модель…
— Диалектическую модель.
— Да, хотя “Науку логики” Вы ещё не вполне освоили, но под модель уже подходите. Эти моменты очень существенны. Посмотрите, тон у Ленина даже меняется: он сначала резко критическим был, мол, Гегель идеалист и т. д., а потом выясняется, что там всё материалистическое. Первое, с чего там всё начинается, звучит вполне материалистически — бытие. А самый главный посыл материализма в чём заключается?
— Материя первична, сознание вторично.
— Гегель с бытия и начинает, а есть идеалисты, которые с чего начинают?
— Есть Дух, который…
— Не надо, не усложняйте, зачем так запутанно… Идея первична, а материя вторична. Либо бытие, либо идея. Если бытие первично, значит — материализм. Если идея — идеализм.
А как определить материю? Я вот думал об этом.
— А там дальше будет.
— Не будет. Это вообще вопрос сложный. Вы не сформулируете его. Я вот могу сказать по памяти: “качество, которое есть «в себе» в простом нечто и сущностно находится в единстве с другим моментом этого нечто, с в-нём-бытием”. Для людей, которые не изучили раздел о нечто, это ни о чём не говорит. Это определение. Через что самая первая категория может быть определена? Надо взять самую простую категорию. А вы можете объяснить её через ещё более простые?
— Нет.
— Конечно, нет! Как можно её объяснить, если она самая простая? Поэтому если вы уже почитали и обдумали “Науку логики”, то определение материи можно дать: это то, что есть. Сложное не может быть определением материи.
Некоторые берут “Материализм и эмпириокритицизм” и начинают принимать высказывания Ленина за определения. О том, что материя — это реальность, данная нам в ощущениях. Сами подумайте: получается, для того, чтобы знать, что такое материя, надо знать, что такое ощущение, что такое реальность и что такое “мы”? Это вообще субъективизм. Это не определение, а высказывание, надо это понимать.
Если первой берётся идея, то тут тоже нечего объяснять. Это то, из чего всё берётся, — скажет вам Гегель. Как вы это опровергнете? Логически никак. Только всей человеческой практикой.
— “Но „против всякой символики” надо сказать, что она иногда является „удобным средством обойтись без того, чтобы охватить, указать, оправдать определения понятий”. А именно в этом дело философии”.
Как я понял, одна из задач философии — преодолевать недостатки образного мышления.
— Почему это? Математика разве образами занимается?
— Да.
— Она занимается количествами и формами. Она занимается тем, что она объявила, и делает это очень хорошо. Она же не претендует на философию! Математика прекрасно справляется с цифрами — машины ездят, корабли ходят, ракеты летают…
— Да, но не с помощью образного мышления.
— Что за образное мышление? Есть понятийное мышление. У меня нет никаких образов, у меня понятия. А Вы — без понятия?
— “В мере соединены абстрактно выраженные качество и количество. Бытие как таковое есть непосредственное равенство определённости с самой собой. Эта непосредственность определённости сняла себя. Количество есть бытие, возвратившееся в себя так, что оно есть простое равенство с собой, как безразличие относительно определенности. Третий член — мера”.
— Да.
— “…Изменение есть вместе с тем по существу переход одного качества в другое, или, более абстрактно, от наличного бытия к несуществованию; в этом заключается иное определение…”
— Ой-ой-ой… Это не соответствует тому, что написано в разделе “нечто” Изменение — это переход нечто в иное. И всё. Есть нечто, есть иное. Берут нечто, рассматривают и обнаруживают иное. А потом ставится вопрос: вы брали нечто по отношению к иному, иное по отношение к нечто, а если взять иное по отношению к иному? И будет иное иного. Тут есть равенство с собой, равенство иного с собой. Но это иное. Есть и неравенство с собой. “Иное иного есть иное”, — очень красивое высказывание Гегеля. Это и есть изменение, изменяющееся нечто. Это там изложено до конца, там больше никакого содержания не нужно. А Ленин применяет это к более сложным вещам и, естественно, у него руки чешутся применить это к вопросам политики, борьбы, революции. Там всё время меняется обстановка, надо чтобы менялось и отношение к тому, что меняется. Но и остаётся прежним. Большевики остаются большевиками, несмотря на то, что тактика меняется.
— “Вода через охлаждение не становится постепенно твёрдой так, чтобы она делалась сначала студенистой и постепенно затвердевала до консистенции льда, но становится сразу твёрдой; достигнув уже температуры замерзания, она, если остаётся в покое, может ещё сохранять жидкое состояние, но малейшее сотрясение приводит её в состояние твёрдости”.
Можно ли сказать, что технология “Окно Овертона” — хороший пример перехода количества в качество?
— Не знаю, я не настолько знаток этой технологии.
— Во время Второй Мировой войны в Америке были проблемы с питанием, было мало мяса, но много субпродуктов. Американские семьи их не привыкли употреблять, И чтобы подвинуть к употреблению субпродуктов, которые хоть и дешевле, но не были популярны, Овертон придумал технологию, при которой для начала надо говорить на эту тему. Пусть даже негатив. Начните первый цикл о том, как плохо есть субпродукты.
— Главное — с чего-то начать.
— Да. Важно начать говорить. А потом сами мысли людей начнут побуждать пробовать разные варианты. А потом сделать передачу о том, что хоть это и плохо, но иногда можно. А затем — о том, что это не так уж плохо. Незаметные изменения постепенно приводят к тому, что надо есть только субпродукты.
— Эта технология, получается, базируется на том, что всё течёт, всё изменяется. Даже представления о том, что это за еда — тоже текучи. Важно, чтобы внимание человека было на этом сосредоточено. Это называется переход в противоположность.
— Спасибо. Мы закончили первую книгу. Идём дальше. Раздел “Учение о сущности”.
“Сущность…. есть то, что она есть… через своё собственное бесконечное движение бытия.
Абсолютная сущность… не имеет наличного бытия. Но она должна перейти в наличное бытие
Сущность стоит посредине между бытием и понятием, как переход к понятию (= абсолют)”.
— Если оно стоит посередине, оно не бытие. Сущность есть отрицание бытия. Поэтому немного можно придраться к этим высказываниям. В сущности можно найти бытие, когда вы подойдёте к существованию, восстановленному через сущность бытию. Когда вы перейдёте к явлению, это тоже будет бытие, но там всё время будет пара: явление и закон, который есть отрицание. И в этом смысле закон глубже, чем просто бытие. А если вы берёте действительность, то вы берёте уже на поверхности то, что соответствует закону. Поэтому когда вы говорите “действительность”, там есть некая субстанция, которая выступает прямо на поверхность. Например, какой-нибудь бандит или жулик — он человек? Человек, но не действительный. Действительный человек так не поступает.
Фраза “бытие есть сущность” — неправильная. Правильно сказать, что снятое бытие есть сущность.
— “Подразделения сущности: кажимость, явление, действительность. …Кажимость есть феномен скептицизма или также явление идеализма, такая непосредственность, которая не есть нечто или некая вещь, вообще не есть такое безразличное бытие, которое существовало бы вне своей определённости или отношения к субъекту. Скептицизм не позволял себе говорить — это есть; новейший идеализм не позволял себе смотреть на познание как на знание о вещи в себе; эта кажимость вообще не должна была бы иметь основы какого-либо бытия, вещь в себе не должна была бы входить в эти знания. Но вместе с тем скептицизм допускал многообразные определения своей кажимости”.
Получается, что скептицизм не ведёт нас к познанию.
— Почему? Тоже ведёт. Это тоже элемент познания.
— Но к одностороннему.
— Если вы что-то скажете, а я отвечу, что сомневаюсь, это скептицизм?
— Да.
— Это лёгкое отрицание. Я дополняю то, что вы сказали и получаем более точное.
Сферой сущности тут является сфера отрицания бытия. Раз вы ушли от бытия, значит, вы непосредственно рассматриваете отрицание. Вы сначала рассматриваете рефлексию, рефлексия равна себе, равенство рефлексии с самой собой и есть бытие. Это бытие может быть равно с собой только благодаря чему-то. Прежде чем мы дойдём до этого, рассматривается такое понятие как тождество. Выясняется, что тождество — это всегда тождество различного.
— “Поэтому Гегель выясняет односторонность, неправильность «закона тождества» (А = А)”.
— Да.
— Получается, что тавтология содержит только формальную абстрактную неполную истину…
— Нет, тавтология не содержит даже истину.
— Но математика-то тавтологична! А = А.
— Нет, эти А разные, если присмотреться. Сначала Гегель объясняет, что тождество — это всегда тождество различного. Поэтому не удивляйтесь, что справа будет стоять другое. Мы делаем различные преобразования, скажем, с интегралом и говорим, что это преобразования одного и того же. Оно одно и то же, но вид-то у него всегда разный!
— “Результатом сложения + и − будет нуль. Результат противоречия не есть только нуль.
Истина, как согласующееся с объектом знание, также есть положительное, но она есть это равенство с собой лишь постольку, поскольку знание отнеслось отрицательно к другому, пронизало собой объект и сняло отрицание, которым он является”.
— С виду она положительная, но не совпадает с другими объектами. Отражение может быть и не истинным. Например, когда идёт дождь, посмотрите на себя в лужу или зеркальную витрину. Там вы увидите себя, но полного равенства не будет.
— “Заблуждение есть нечто положительное, как мнение, знающее себя и упорствующее в том, что не является само по себе сущим. Неведение же есть или нечто безразличное к истине и заблуждению и тем самым не определённое ни как положительное, ни как отрицательное, так что определение его как некоторого отсутствия принадлежит внешней рефлексии; или же, как объективное, как собственное определение некоторого свойства, оно есть направленное против себя влечение, — отрицательное, содержащее в себе положительное направление”.
— Посмотрите на слово “неведение”. В нём есть слово “ведение”, то есть знание. Это подсказка не случайна. Гегель говорит, что диалектика отражается в языке. Язык — это форма. В нём отражаются не только недвижимые моменты, но и переходы. В “неведении” есть “не” и “ведение”. Это незнание. Но от незнания к знанию есть дорога. Люди учатся и переходят от меньшего знания к большему. Это движение вперёд.
— “Одно из важнейших познаний состоит в усмотрении и удержании того взгляда на эту природу рассмотренных определений рефлексии, что их истина состоит лишь в их отношении друг к другу, а потому в том, что каждое из них в самом своём понятии содержит другое; без этого познания нельзя сделать собственно и шага в философии”.
— Когда вы разбираете какое-то положение, посмотрите, нет ли в нём подсказки, не содержит ли оно в себе противоположность? Например, можно сказать: “Иванов — не дурак”. Что тут содержится? Чтобы понять, кто такой Иванов, надо знать, что такое дурак. Здесь выражение отрицательное, сравнение с дураком. Можно же сказать: “Иванов — умный человек?” Это ведь не хуже будет? “Умный” тоже содержит отрицание, умный тоже не дурак. Умный тот, кто может самостоятельно делать правильные выводы. В нём содержится отрицание дурака. То есть вы можете одного и того же человека представить и как умного, и как просто не дурака.
— “Но один из основных предрассудков существующей до сих пор логики и обычного представления состоит в том, что противоречие будто бы не является столь же существенным и имманентным определением, как тождество…”
И ещё.
“Спекулятивное мышление состоит лишь в том, что оно удерживает противоречие и в нём само себя…”
— Видите, как Ленин начал писать! Сочно! Противоположности надо брать в единстве, иначе диалектического понимания нет. Если я буду смотреть в том плане, что он просто равен самому себе, таких объектов нет.
— А если только неравных?
— Тоже нет. Вы тогда прямо утверждаете, что нет.
— Материю как бы разорвало на кусочки.
— Причём, в каждый момент уже новые кусочки материи. Это много разных материй. Мы рассматриваем продолжение и сохранение, а не только лишения. По этим замечаниям Ленина видно, что они уже глубокие.
— “Мыслящий же разум заостряет, так сказать, притупившееся различие различного, простое разнообразие представлений до существенного различия, до противоположности. Лишь таким путём многообразные, доведённые до заостренности противоречия, становятся подвижными и живыми по отношению друг к другу и приобретают в нём ту отрицательность, которая есть внутренняя пульсация самодвижения и жизненности”.
— Это замечательно. А теперь ответьте на вопрос: Ленин просто умный человек или разумный?
— Он очень разумный.
— Почему “очень”? Он разумный. Он всё доводит до противоречия, различает во всём тождественном различия, а в различиях различает тождественность. Вы хотите, чтобы Вас называли умным или разумным?
— Я практик, лишь бы в печку не совали…
— Умный — значит, Вас всё время будут сравнивать с дураком. Всё время надо находить какого-то дурака и говорить: Марат Сергеевич не такой! А когда мы говорим “разумный” — вы твёрдо идёте своим путём, разумные люди не сравнивают себя с какими-то идиотами.
— Тут ещё про материю хорошо.
“Форма существенна. Сущность формирована. Так или иначе в зависимости и от сущности…
Сущность как бесформенное тождество (самой с собой) становится материей.
Если абстрагироваться от всяких определений, от всякой формы какого-либо нечто, то останется неопредёленная материя. Материя есть нечто просто абстрактное. (Материи нельзя видеть, осязать и т. д., то, что видят, осязают, есть уже определённая материя, т. е. единство материи и формы).
Материя не суть основание формы, а единство основания и обоснованного. Материя есть пассивное, форма — активное. Материя должна быть оформлена, а форма должна материализоваться”.
— Материя не только должна, она и так оформлена. И она материализовывается.
— “Бывает и так, что в науке выдвигают сначала как «основание» – молекулы, эфир, «электрическую материю», a потом оказывается, «что они» (эти понятия) «суть собственно определения, выведенные из того, что они должны обосновывать, суть гипотезы и вымыслы, выведенные из некритической рефлексии”.
Получается, что физика провоцирует на неупотребление диалектики?
— Странный вывод. Наоборот! Раз есть в физике такие противоречия, значит, без диалектики их не разрешить. То, что сделал Ленин в “Материализме и эмпириокритицизме” есть преодоление некоторых противоречий, которые возникли в физике. Физики не могли это разрешить. Надо представлять картину мира. Если люди этого не могут сделать, то идёт просто перечисление опытов. Это рядоположенность.
— Сейчас все академики рядоположенные.
— Они делают, что могут, не надо на них нападать. Ракеты, самолёты летают? Корабли ходят? Автомобили ездят?
— Не благодаря им.
— Прежде всего благодаря им. А когда вы видите летящий самолёт, вы можете рассуждать о диалектике. Он вроде как стоит на одном месте и в то же время не стоит. Вам легче. Не будем недооценивать то, что делают физики. Они делают очень много.
— Теории самолётостроения до сих пор нет.
— Теорию трудно сделать. Теорию делают учёные. Хороший учёный добывает тот результат, которого ещё нет. Это переход от незнания к знанию.
— Я немного читал о теории программирования, это вещь весьма зубодробительная. Сегодня в программах существуют сотни тысяч ошибок, которые не считаются важными. Но в какой-то критический момент они ведь могут привести к плачевному результату!
— Не запугивайте. Трудность программ в том, что вы хотите объяснить, что надо делать бревну (как нам в институте объясняли, машины — это бревно). Они могут только складывать в двоичной системе. Машина очень ограничена в своих возможностях. Она считает быстро огромные цифры. С человеческого языка машине трудно объяснить на её язык, что она должна делать. Раньше машины были такие простые, что программы для них сложнее. А сейчас машины уже такие, что сами могут какие-то ошибки исправить. Сейчас легче стало.
— Раньше лучше были программисты.
— И сейчас есть программисты получше, и похуже.
— “Если налицо все условия некоторой вещи, то она вступает в существование”.
— Попробуйте создать все условия! Для революции, например, сколько надо условий, вспоминайте Ленина. Чрезмерное обнищание чтобы было, чтобы авангард был готов к активным действиям, чтобы верхи не могли управлять по старому… Много чего надо.
— Про закон.
“Закон берёт спокойное — и потому закон, всякий закон, узок, неполон, приблизителен. Явление богаче закона”.
— Закон, конечно, не приблизителен. Именно потому, что неполон. А вот поверхность, безусловно, очень богата. Но на ней нет закона. Закон проявляет себя на поверхности, но он в глубине.
Ленин внимательнейшим образом разбирается с проблемами учения о сущности. Он перешёл от существования к закону. А за законом идёт действительность.
— “Цельность, совокупность моментов действительности*, которая в своем развёртывании оказывается необходимостью. Развёртывание всей совокупности моментов действительности = сущность диалектического познания”.
— Да, надо видеть не только то, что необходимо, а и то, что случайно.
— “Объективная логика, рассматривающая бытие и сущность, составляет поэтому собственно генетическое изложение понятия”.
Это книга о понятии.
— Видите, какое тут изложение понятия? Генетическое! Понятие произошло из объективности. Разве это не материализм?
— “От живого созерцания к абстрактному мышлению и от него к практике — таков диалектический путь познания истины, познания объективной реальности”.
— Да. И преобразования её.
— “Итак, не только описание форм мышления и не только естественноисторическое описание явлений мышления, но и соответствие с истиной, т. е. квинтэссенция или, проще, результаты и итоги истории мысли? У Гегеля тут идеалистическая неясность и недоговоренность. Мистика”.
Можно это назвать логикой?
— Это всё логика. А до этого что было? Тоже логика. Вы же изучаете “Науку логики”. Даже когда мы говорим “мистика”. Это что-то непознанное, непонятное. Поверхность уже непонятное. Явление никогда не совпадает с законом. Никогда не бывает полного соответствия ни в природе, ни в обществе. Всегда можно найти что-то мистическое. Купили вы пальто в магазине, а потом обнаружили, что там пришито что-то не там и не то — мистика!
— “Видимо, и здесь главное для Гегеля наметить переходы. С известной точки зрения, при известных условиях всеобщее есть отдельное, отдельное есть всеобщее. Не только (1) связь, и связь неразрывная, всех понятий и суждений, но (2) переходы одного в другое, и не только переходы, но и (3) тождество противоположностей — вот что для Гегеля главное”.
— Гегель всё-таки говорит не об отдельном, а о единичном. Он говорит, что всеобщее есть и единичное, и особенное. И это богатое единичное есть всеобщее, в котором есть и отрицание, есть и особенное. А всеобщее может относиться и к роду, и ко всему человеческому роду. Человек как род и человек как индивид.
Лучше чем у Гегеля, сформулировать не получается. Единичное – это такое всеобщее, в котором применено два отрицания. Например, (а) я человек такого-то пола и (б) я не просто человек какого-то пола, а конкретный единичный человек.
— “Самая простая истина, самым простым, индуктивным путём полученная, всегда неполна, ибо опыт всегда незакончен. Ergo: связь индукции с аналогией — с догадкой (научным провидением), относительность всякого знания и абсолютное содержание в каждом шаге познания вперёд”.
— Да, дело идёт ко всё более глубокому познанию.
— “Инстинкт разума дает почувствовать, что то или другое эмпирически найденное определение имеет свое основание во внутренней природе или роде данного предмета, и он в дальнейшем опирается на это определение”.
— Инстинкт ведь вырабатывается! Если человек знает хорошо какую-то область, он может там ещё что-то открыть. А разум — это не просто ум. Разум видит всю картину, берёт как целое, а не отдельно выхватывает изолированное. Когда человек расстаётся с этой изолированностью, он оказывается на границах познания, наблюдается некоторое развитие.
— Раздел про объективность. Тут есть непонятное. Ленин пишет: ”Параграф, озаглавленный «Закон», не даёт того, что можно бы ждать от Гегеля по такому интересному вопросу. Странно, почему «закон» отнесён к «механизму»?”
— Потому что Гегель эту часть не знает! Если вы возьмёте работу Маркса “Критика гегелевской философии права”, там Маркс раскритиковал Гегеля вдрызг!
— А в чём ошибка Гегеля?
— У него не ошибка, он просто не знает того, что относится к обществу, это без исторического материализма понять невозможно. Это Гегелю не по зубам. По Марксу: право — это возведённая в закон воля господствующего класса. А закон — это спокойное в явлении (по Гегелю же). Но Гегель берёт закон не как закон, а как какой-то механизм. Механистически относится. А Маркс берёт право как возведённую в закон волю господствующего класса, от класса нет никакой оторванности. У Маркса, Энгельса и Ленина разработан исторический материализм применительно к политике. А у Гегеля бессмысленно искать ответы на эти вопросы.
— “Познание есть вечное, бесконечное приближение мышления к объекту. Отражение природы в мысли человека надо понимать не «мёртво», не «абстрактно», не без движения, не без противоречий, а в вечном процессе движения, возникновения противоречий и разрешения их”.
— Чётко и ясно написано. Это Ленин сформулировал на основании того, что написал Гегель. Если человек видит кругом сплошные противоречия, он приходит к такому простому и ясному выводу.
— “Совокупность всех сторон явления, действительности и их взаимоотношения — вот из чего складывается истина. Диалектика вещей создает диалектику идей, а не наоборот”.
Ленин пишет: “Гегель гениально угадал диалектику вещей (явлений, мира, природы) в диалектике понятий ”. Мне это непонятно.
— Диалектику понятий он не угадал, он разработал.
— Нет, тут про диалектику вещей.
— Читайте до конца внимательно. Человеку, который разработал диалектику понятий, угадать диалектику вещей ничего не стоит!
— А, теперь я понял.
— Понятия отражают диалектику вещей. Через движение понятий можно понять и диалектику вещей. Есть разные формы отражения мира. Можно копаться в вещах, а можно копаться в законах отражения. И через отражение увидеть.
— “Нельзя понять вне процесса понимания (познания, конкретного изучения etc.)
Чтобы понять, нужно эмпирически начать понимание, изучение, от эмпирии подниматься к общему. Чтобы научиться плавать, надо лезть в воду.
…Т.е. первой ступенью, моментом, началом, подходом познания является его конечность и субъективность, отрицание мира-в-себе — цель познания сначала субъективна…
Аналитическое познание есть первая посылка всего умозаключения — непосредственное отношение понятия к объекту; тождество есть поэтому то определение, которое познание признаёт своим, и это познание есть лишь схватывание того, что есть. Синтетическое познание стремится к пониманию того, что есть, т. е. к охватыванию многообразия определений в его единстве. Оно есть поэтому вторая посылка умозаключения, в которой оказывается соотнесённым различное как таковое. Его целью поэтому является необходимость вообще.”
То есть можно сказать, единичное есть всеобщее.
— Это будет только суждение. А Ленин тут говорит об умозаключении. В умозаключении три посылки: например, дом — это жилище, жилище требует обогрева, и, следовательно, надо поставить печку.
— “Деятельность человека, составившего себе объективную картину мира, изменяет внешнюю действительность, уничтожает её определенность (= меняет те или иные её стороны, качества) и таким образом отнимает у неё черты кажимости, внешности и ничтожности, делает её само-в-себе и само-для-себя сущей (= объективно истинной)”.
— Изучай и делай!
— “… В истинном познании метод есть не только множество известных определений, но в себе и для себя определённость понятия, которое лишь потому есть средний термин”. Получается, что понятие как посредник в мыслительной деятельности?
— Посредник в вашей практической деятельности. Вы должны изучить то, что хотите изменить, затем сформулировать, что вы хотите ( выработать истинное понятие) и потом в соответствии с вашим истинным понятием преобразовать то, что вы преобразовываете. Три действия: отражение, преобразование в голове и преобразование в действительности. Вот он — средний член.
— Для людей, которые, как обычно, хотят короче, есть страницы 202–203 этого тома, где Ленин просто перечисляет элементы диалектики.
— Сразу хочу сказать, что есть у Гегеля издание “Философская пропедевтика”. Это сделано было для школьников, там всё короче, но из этого “короче” ничего не понятно. Потому что не подробно, не обстоятельно, не глубоко. Не всё можно сделать короче. Если кому-то голову отрезать, он будет короче, но уже без головы.
— “Вкратце диалектику можно определить, как учение о единстве противоположностей. Этим будет схвачено ядро диалектики, но это требует пояснений и развития”.
То есть без подробного изучения всё равно не обойтись.
— Диалектика находится в движении и отражает движение действительности.
— “Формальное мышление возводит себе в закон тождество, низводит противоречивое содержание, находящееся перед ним, в сферу представления, в пространство и время, в которых противоречивое удерживается одно вне другого в сосуществовании и последовательности и таким образом выступает перед сознанием без взаимного соприкосновения”.
То есть мертвечина.
— Да. Любое самое простое равенство уже содержит в себе различия. Например, 2=2. Одна двойка стоит слева, другая справа, у них разные координаты, даже если цифры написаны одним и тем же человеком, он не сможет написать их абсолютно одинаково. Тут не тождество, но всё построение формальной логики предполагает, что надо абстрагироваться от различий. Берём только тождественное. Тогда можно преобразовывать интегралы и т. п., и всё что слева будет тождественно тому, что справа.
— “Познание движется от содержания к содержанию”. А если мы занимаемся переходом от формы к форме, то выплёскиваем с водой ребёнка?
— Нет. Форма тоже содержательна.
— Что-то, конечно, останется, но…
— Многое останется. Форма содержательна, не бывает формы без содержания.
— “Прав был Энгельс, что система Гегеля перевёрнутый материализм.”
— Не особо-то он и перевёрнутый. Он перевёрнут в третьей книге, а в первой он и не перевернутый. Всё начинается с бытия. А в третьей книге сначала идёт субъективное, а потом объективное — вот тут и перевёрнутость. А дальше опять нет перевёрнутости. Дальше уже речь идёт о том, как субъективное отражает это объективное. Идея же отражает объективное? Или цель, которая связана со средствами.
— “…Абсолютную идею можно сравнить со старцем, который произносит те же религиозные истины, что и ребёнок, но для которого они имеют значение всей его жизни. Ребёнок также понимает религиозное содержание, но оно имеет для него значение лишь как нечто такое, вне чего лежит еще целая жизнь и весь мир”.
— Да, идея, вобравшая в себя всё прошлое содержание. То, что написано в третьей книге, предполагает и учение о бытии, и учение о сущности. Например, понятие. В нём есть и бытие, и сущность, но бытие там безграничное, а сущность без проявления. Всё, что есть в третьей книге, включает в себя содержание первых двух. Нельзя изучить “Науку логики”, прочитав только третью книгу.
— Нельзя плотно пообедать, выпив только чаю.
— Можно выпить водки.
— Тогда долго не проживёшь.
— Да, такие люди долго и не живут. Даже государства долго не живут без диалектики. СССР прожил недолго. Люди, не понимающие диалектики, решили управлять обществом — это невозможно. Поэтому они провалились, в эту дыру провалилось и общество. Социализм провалился в капитализм.
— Нужно изучать диалектику, нужно изучать первоисточник, Ленин помогает это делать.
— Ленин помогает тем, кто читает.
— Дорогу осилит идущий. Под лежачий камень вода не течёт. Спасибо, Вам, Михаил Васильевич! Как назовём этот выпуск?
— “Родник диалектики”.
— Так образно?
— Родник содержит то, что нужно для жизни. Есть мутные книги по диалектике. Из всех книг можно взять только “Науку логики”. Ленин припал к этому роднику и стал великим революционером, жизнь преобразовал.
— Хорошо, согласен, “Родник диалектики”.
— Живая вода. Родник же соответствует и тому, что говорил Гераклит: всё течёт, всё изменяется. Напившись из родника диалектики, вы можете совершить великие дела. Например, у богатырей есть и конь, и доспехи, и оружие, но без родника они не добьются успеха.
— Спасибо.
— Вам спасибо.