Марат Удовиченко и Михаил Попов. Обсуждение сорок пятого тома Полного собрания сочинений В.И. Ленина. ЗАВЕТЫ ЛЕНИНА

— Здравствуйте, Михаил Васильевич!

— Здравствуйте, Марат Сергеевич.

— Том 45 написан примерно за год. Если сравнивать с предыдущими, то это, конечно, замедление. Но если сравнивать с обычным человеком, то это очень много и быстро.

   Я по-прежнему считаю, что его уход из жизни — это последствия пуль и самоотверженная работа на общее благо.

— Тут трудно сказать. Есть Маркс, Энгельс… Маркс жил меньше, чем Энгельс, а сделал не меньше. Иногда люди так организовывают свою жизнь, что действуют очень спрессованно. Нельзя представить себе Ленина, чтобы он не писал. Он всё время писал, постоянно, где угодно, когда угодно! Для Ленина это была норма — постоянно двигаться вперёд, раскрывать задачи и искать способы их решения. Если вы просто обдумываете, это с вами и останется. А если пишете, то это идёт людям.

— Очень интересный материал “О международном и внутреннем положении Советской республики”. Речь на заседании коммунистической фракции Всероссийского съезда металлистов 6 марта 1922 г. Значит, были и другие партийные фракции?

— Нет, не обязательно. Просто есть беспартийные фракции. А коммунистическая собирается отдельно, и Ленин перед ними выступает. В принципе, может быть и так, как Вы сказали, могут быть другие партийные фракции, но, прежде всего, коммунисты на любом собрании должны выступать едино.

— “… Во главе вопросов международной политики у нас продолжает стоять Генуя. Я не так чтобы очень твёрдо был уверен, что она продолжает стоять законно, ибо когда мы говорим «Генуя», то предполагаем всем давно известную конференцию, назначенную было в Италии, в Генуе, почти совсем подготовленную, а в настоящее время, к сожалению, находящуюся в таком неопределенном состоянии, что никто не знает, имеет ли она много шансов состояться или этих шансов она почти не имеет.

   Более чем за четыре года существования Советской власти мы, разумеется, достаточно приобрели практического опыта (помимо того, что мы об этом достаточно знали и теоретически), чтобы уметь оценивать надлежащим образом эту дипломатическую игру, которую развернули по всем правилам устарелого буржуазного дипломатического искусства господа представители буржуазных государств. Мы прекрасно понимаем, что лежит в основе этой игры: мы знаем, что суть её составляет торговля. Буржуазным странам надо торговать с Россией: они знают, что без тех или иных форм экономических взаимоотношений развал у них будет идти дальше, как он шёл до сих пор…

   Вывод, который сделал т. Троцкий, опубликовавший, вместо соображений дипломатической чехарды, свой твёрдый приказ, состоит в том, чтобы каждому красноармейцу разъяснили международное положение заново, что отсрочка Генуэзской конференции по случаю неустойчивости итальянского кабинета — это есть опасность войны. Мы добьёмся, что у нас каждый красноармеец это будет знать”.

— Однако, надеяться на добропорядочность капиталистов не приходится. Это торгаши. Даже признав Советскую республику, они могут развязать войну.

— “По вопросу о Генуэзской конференции нужно строго отличать суть дела от тех газетных уток, которые буржуазия пускает… Мы, как купцы, завязываем отношения и знаем, что ты должен нам и что мы тебе и какая может быть твоя законная и даже повышенная прибыль.

   Мы уже видим ясно то положение, которое у нас создалось, и можем сказать с полной твёрдостью, что отступление, которое мы начали, мы уже можем приостановить и приостанавливаем. Достаточно”.

— Некоторые понимают НЭП, как бесконечное отступление. Ничего подобного! Мы отступили от военного коммунизма, который был особой политикой в условиях гражданской войны, а вовсе не от своих коммунистических целей и не от строительства социализма. Некоторое отступление было сделано для того, чтобы перегруппироваться и пойти вперёд. В последней своей речи Ленин сказал: “Я верю, что из России нэповской будет Россия социалистическая”. И вот я вижу, как всё время то одни, то другие игнорируют эту фразу.

— Они не знают.

— Нет, они прекрасно знают, просто они подлецы! Мол НЭП — это такая методология… Это никакая не методология — это временное отступление для решения общей задачи наступления.

— “… Мы можем теперь сказать, что это отступление в смысле того, какие уступки мы капиталистам делаем, закончено. Мы свои силы и силы капиталистов взвесили. Дальше назад мы не пойдём, а займёмся тем, чтобы правильно развернуть и группировать силы.

   Мы ещё отнюдь не преодолели финансового кризиса». Так что отнюдь не в том смысле надо понимать слова о приостановке отступления, что мы уже считаем, что нами фундамент (новой экономики) создан и что мы можем идти спокойно. Нет, фундамент ещё не создан. Спокойно смотреть на будущее мы ещё не можем. Опасностями мы окружены и военными, о которых я говорил достаточно, и ещё большими опасностями мы окружены внутри, где существуют опасности экономические, состоящие в страшном разорении крестьянства, состоящие в голоде, состоящие в финансовом неустройстве.

   В связи с тем положением, когда Генуя показывает колебания, которым, кажется, не предвидится и конца, и когда мы в своей внутренней политике сделали столько уступок, теперь мы должны сказать: «Довольно, больше никаких уступок!».

   Вчера я случайно прочитал в «Известиях» стихотворение Маяковского на политическую тему. Я не принадлежу к поклонникам его поэтического таланта, хотя вполне признаю свою некомпетентность в этой области. Но давно я не испытывал такого удовольствия, с точки зрения политической и административной. В своём стихотворении он вдрызг высмеивает заседания и издевается над коммунистами, что они все заседают и перезаседают. Не знаю, как насчёт поэзии, а насчет политики ручаюсь, что это совершенно правильно.

   Достаточно посмотреть на нас, как мы заседаем, как мы работаем в комиссиях, чтобы сказать, что старый Обломов остался и надо его долго мыть, чистить, трепать и драть, чтобы какой-нибудь толк вышел.

   Нам нужно построить всю нашу организацию так, чтобы во главе коммерческих предприятий у нас не оказались люди, не имеющие опыта в этой области.

   Самый худший у нас внутренний враг — бюрократ, это коммунист, который сидит на ответственном (а затем и на неответственном) советском посту и который пользуется всеобщим уважением, как человек добросовестный. Он немножко дерёт, но зато в рот хмельного не берёт. Он не научился бороться с волокитой, он не умеет бороться с ней, он её прикрывает. От этого врага мы должны очиститься и через всех сознательных рабочих и крестьян мы до него доберёмся. Против этого врага и против этой бестолковщины и обломовщины вся беспартийная рабоче-крестьянская масса пойдет поголовно за передовым отрядом коммунистической партии. На этот счёт никаких колебаний быть не может.

… Я подведу краткий итог. Игра в Геную, игра в чехарду, которая около нее происходит, нимало нас не заставит колебаться. Теперь уже нас не поймают. Мы идем к купцам и будем идти на сделки, продолжая свою политику уступок, но границы их уже определены. То, что мы до сих пор дали купцам в наших договорах, мы сделали в смысле шага назад в нашем законодательстве, и дальше мы не пойдём.

    В связи с этим изменяются наши главные задачи во внутренней, особенно экономической, политике. Нам нужны не новые декреты, не новые учреждения, не новые способы борьбы. Нам нужна проверка пригодности людей, проверка фактического исполнения. Следующая чистка пойдёт на коммунистов, мнящих себя администраторами…  Проверять людей и проверять фактическое исполнение дела — в этом, еще раз в этом, только в этом теперь гвоздь всей работы, всей политики”.

   Следующий материал “Об условиях приёма новых членов в партию”. Письма В. М. Молотову.

“Я считаю крайне опасным оставить без изменения предлагаемые Зиновьевым краткие сроки. Несомненно, что у нас постоянно считаются за рабочих такие лица, которые ни малейшей серьёзной школы, в смысле крупной промышленности, не прошли. Сплошь и рядом в категорию рабочих попадают самые настоящие мелкие буржуа, которые случайно и на самый короткий срок превратились в рабочих… Если у нас имеется в партии 300 – 400 тысяч членов, то и это количество чрезмерно, ибо решительно все данные указывают на недостаточно подготовленный уровень теперешних членов партии.

   Нет сомнения, что наша партия теперь по большинству своего состава недостаточно пролетарская… Со времени войны фабрично-заводские рабочие в России стали гораздо менее пролетарскими по составу, чем прежде… С другой стороны, также несомненно, что партия наша теперь является менее политически воспитанной в общем и среднем (если взять уровень громадного большинства её членов), чем необходимо для действительно пролетарского руководства в такой трудный момент, особенно при громадном преобладании крестьянства, которое быстро просыпается к самостоятельной классовой политике. Далее, надо принять во внимание, что соблазн вступления в правительственную партию в настоящее время гигантский… Если Генуэзская конференция даст нам новый политический успех, то напор в партию элементов мелкобуржуазных и прямо враждебных всему пролетарскому возрастёт в гигантских размерах. Полугодовой стаж для рабочих ни в коем случае не в состоянии остановить этот напор, ибо нет ничего легче, как подстроить такой короткий стаж искусственно, тем более что для весьма многих интеллигентских и полуинтеллигентских элементов поступление в рабочие при наших условиях ровно никаких трудностей не представит.

   Если не закрывать себе глаза на действительность, то надо признать, что в настоящее время пролетарская политика партии определяется не её составом, а громадным, безраздельным авторитетом того тончайшего слоя, который можно назвать старой партийной гвардией.

   Поэтому необходимо: 1) увеличить все кандидатские стажи; 2) определить с особо детальными подробностями, в чем должно состоять действительное прохождение кандидатского стажа; 3) необходимо создать квалифицированное большинство в тех учреждениях, которые решают вопрос о приёме новых членов в партию; 4) необходимо обусловливать этот приём решениями не только губкомов, но и контрольных комиссий; 5) надо выработать еще какие-либо меры для того, чтобы облегчить освобождение партии от тех её членов, которые совсем не являются коммунистами…”

— Взгляд на партию у Ленина вполне естественный: если партия — авангард класса, то надо её и строить, как авангард. А значит, её надо освобождать от тех, кто не идёт впереди. Надо идти в шеренге с рабочим классом. Поэтому ядро партии надо строить из фабрично-заводских рабочих. Причём, которые проработали не полгода, а три, четыре, пять, десять лет. Как материалисты, большевики не могут опираться на обещания и заповеди, они опираются на школу крупной машинной индустрии. Сам коммунизм вырастает из капитализма, из фабричной капиталистической промышленности, поэтому она и есть, в том числе, источник формирования партийных кадров.

— После этого идёт материал “О значении воинствующего материализма”.

“Об общих задачах журнала «Под Знаменем Марксизма» тов. Троцкий… сказал уже всё существенное…

   В этом заявлении говорится, что не все объединившиеся вокруг журнала «Под Знаменем Марксизма» — коммунисты, но все последовательные материалисты. Я думаю, что этот союз коммунистов с некоммунистами является безусловно необходимым и правильно определяет задачи журнала. Одной из самых больших и опасных ошибок коммунистов (как и вообще революционеров, успешно проделавших начало великой революции) является представление, будто бы революцию можно совершить руками одних революционеров. Напротив, для успеха всякой серьезной революционной работы необходимо понять и суметь претворить в жизнь, что революционеры способны сыграть роль лишь как авангард действительно жизнеспособного и передового класса. Авангард лишь тогда выполняет задачи авангарда, когда он умеет не отрываться от руководимой им массы, а действительно вести вперёд всю массу. Без союза с некоммунистами в самых различных областях деятельности ни о каком успешном коммунистическом строительстве не может быть и речи.

   Это относится и к той работе защиты материализма и марксизма, за которую взялся журнал «Под Знаменем Марксизма».

   Во всяком случае, у нас в России есть ещё — и довольно долго, несомненно, будут — материалисты из лагеря некоммунистов, и наш безусловный долг привлекать к совместной работе всех сторонников последовательного и воинствующего материализма в борьбе с философской реакцией и с философскими предрассудками так называемого «образованного общества».

   Было бы величайшей ошибкой и худшей ошибкой, которую может сделать марксист, думать, что многомиллионные народные (особенно крестьянские и ремесленные) массы, осуждённые всем современным обществом на темноту, невежество и предрассудки, могут выбраться из этой темноты только по прямой линии чисто марксистского просвещения. Этим массам необходимо дать самый разнообразный материал по атеистической пропаганде, знакомить их с фактами из самых различных областей жизни, подойти к ним и так и эдак для того, чтобы их заинтересовать, пробудить их от религиозного сна, встряхнуть их с самых различных сторон, самыми различными способами и т. п.

   Самое важное — чаще всего именно это забывают наши якобы марксистские, а на самом деле уродующие марксизм коммунисты — это суметь заинтересовать совсем ещё неразвитые массы сознательным отношением к религиозным вопросам и сознательной критикой религий.

   С другой стороны, взгляните на представителей современной научной критики религий. Почти всегда эти представители образованной буржуазии «дополняют» своё же собственное опровержение религиозных предрассудков такими рассуждениями, которые сразу разоблачают их как идейных рабов буржуазии, как «дипломированных лакеев поповщины».

… Коммунисты и все последовательные материалисты должны, осуществляя в известной мере свой союз с прогрессивной частью буржуазии, неуклонно разоблачать её, когда она впадает в реакционность.

   Особенно важно использование тех книг и брошюр, которые содержат много конкретных фактов и сопоставлений, показывающих связь классовых интересов и классовых организаций современной буржуазии с организациями религиозных учреждений и религиозной пропаганды.

   Кроме союза с последовательными материалистами, которые не принадлежат к партии коммунистов, не менее, если не более важен для той работы, которую воинствующий материализм должен проделать, союз с представителями современного естествознания, которые склоняются к материализму и не боятся отстаивать и проповедовать его против господствующих в так называемом «образованном обществе» модных философских шатаний в сторону идеализма и скептицизма.

… Без солидного философского обоснования никакие естественные науки, никакой материализм не может выдержать борьбы против натиска буржуазных идей и восстановления буржуазного миросозерцания”.

   Важная вещь, на мой взгляд. Если провести аналогию с атомным реактором, то: если я не овладею должным образом физикой, рано или поздно случится Чернобыль. И я дальше не смогу развивать науку и экономику. Если мы поставили науку на службу обществу, надо ею овладевать вполне. Иначе мы не сможем устоять против капитализма.

— Из всех наук Ленин здесь выделяет философию. Философия изучает всеобщее во всём. Поэтому тот, кто изучает философию, тот пусть не всё, но существенное, важное будет знать. Единственный способ разрешить противоречие — “нельзя объять необъятное” — взять всеобщее, а всеобщее изучает философия. То есть призыв изучать философию, это значит изучать всеобщее, которое есть во всём, чем бы вы ни занимались.

— “Чтобы выдержать эту борьбу и провести ее до конца с полным успехом, естественник должен быть современным материалистом, сознательным сторонником того материализма, который представлен Марксом, то есть должен быть диалектическим материалистом.

   Конечно, работа такого изучения, такого истолкования и такой пропаганды гегелевской диалектики чрезвычайно трудна, и, несомненно, первые опыты в этом отношении будут связаны с ошибками. Но не ошибается только тот, кто ничего не делает. Опираясь на то, как применял Маркс материалистически понятую диалектику Гегеля, мы можем и должны разрабатывать эту диалектику со всех сторон, печатать в журнале отрывки из главных сочинений Гегеля, истолковывать их материалистически, комментируя образцами применения диалектики у Маркса, а также теми образцами диалектики в области отношений экономических, политических, каковых образцов новейшая история, особенно современная империалистическая война и революция дают необыкновенно много.

   Современные естествоиспытатели найдут (если сумеют искать и если мы научимся помогать им) в материалистически истолкованной диалектике Гегеля ряд ответов на те философские вопросы, которые ставятся революцией в естествознании и на которых «сбиваются» в реакцию интеллигентские поклонники буржуазной моды.

   Без того, чтобы такую задачу себе поставить и систематически её выполнять, материализм не может быть воинствующим материализмом. Он останется, употребляя щедринское выражение, не столько сражающимся, сколько сражаемым. Без этого крупные естествоиспытатели так же часто, как до сих пор, будут беспомощны в своих философских выводах и обобщениях. Ибо естествознание прогрессирует так быстро, переживает период такой глубокой революционной ломки во всех областях, что без философских выводов естествознанию не обойтись ни в коем случае”.

Потрясающая статья!

— Все мы должны стать любителями гегелевской диалектики.

— Да, истолковывая её материалистически.

— Да, тем более, что сделать это довольно просто. Там три книги. Две первые (“Учение о бытие” и “Учение о сущности”) представляют собой объективную логику, а третья книга — субъективную логику. А в третьей книге необходимо сначала после действительности, которой завершается Учение о сущности, читать сначала Объективную логику и Телеологию, а потом Субъективную логику и Абсолютную идею.

— Письмо Чичерину.

“Тов. Чичерин! Прочёл Ваше письмо от 10/III. Мне кажется, пацифистскую программу Вы сами в этом письме изложили прекрасно.

   Все искусство в том, чтобы и её и наши купцовские предложения сказать ясно и громко до разгона (если «они» поведут к быстрому разгону).

   Это искусство у Вас и нашей делегации найдётся.

   По-моему, у Вас вышло уже около 13-ти пунктов (посылаю отметки на Вашем письме), превосходных.

   Всех заинтригуем, сказав: «мы имеем широчайшую и полную программу!». Если не дадут огласить, напечатаем с протестом.

   Везде «маленькая» оговорка: мы-де, коммунисты, имеем свою коммунистическую программу (III Интернационал), но считаем всё же своим долгом как купцы поддержать (пусть 1⁄10000 шанса) пацифистов в другом, т.е. буржуазном лагере (считая в нем II и II 1/2 Интернационалы).

   Будет и ядовито и «по-доброму» и поможет разложению врага.

   При такой тактике мы выиграем и при неудаче Генуи. На сделку, невыгодную нам, не пойдём.”

   Рекомендую этот материал полностью. Это отличный пример того, как выглядит выигрышная стратегия. Она ведёт в любом случае к победе.

— Даже если не сразу ведёт к победе, то представляет собой важный шаг к ней.

— Но всё равно ведёт к победе.

— Да.

— Письмо в Политбюро ЦК РКП(б). Московский комитет что-то там вытворил нехорошее, и Ленин очень возмущённо пишет по поводу прикрывания “своих” коммунистов. Вносит предложения и в постскриптуме говорит: “Верх позора и безобразия: партия у власти защищает «своих» мерзавцев!!“

— Ленин настаивал: коммунистов наказывать строже! Даже в Древней Греции была такая традиция — знатных граждан наказывали строже.

— Далее идёт XI съезд РКП(б), я так понимаю, последний, где Ленин принимал личное участие. Тут я выделил много фрагментов для цитирования.

“Сейчас наиболее злободневным вопросом политики является Генуя…

   В буржуазном лагере имеется чрезвычайно сильное и гораздо более могущественное течение, чем другие течения, клонящееся к тому, чтобы сорвать Генуэзскую конференцию… Понятно, что в Геную мы идем не как коммунисты, а как купцы. Нам надо торговать, и им надо торговать. Нам хочется, чтобы мы торговали в нашу выгоду, а им хочется, чтобы было в их выгоду. Как развернётся борьба, это будет зависеть, хотя и в небольшой степени, от искусства наших дипломатов.

   Мы идем в Геную с практической целью — расширить торговлю и создать условия, при которых бы она наиболее широко и успешно развивалась.

   Через Геную, если достаточно сообразительны и не слишком упрямы будут наши тамошние собеседники, мимо Генуи — если им вздумается упрямиться. Но цели своей мы достигнем!

… Перейду к тем вопросам, которые, на мой взгляд, являются главными вопросами политики за истекший год и главными вопросами политики на будущий год.

   Главным вопросом является, конечно, новая экономическая политика.

   Во-первых, прежде всего важна нам новая экономическая политика как проверка того, что мы действительно достигаем смычки с крестьянской экономикой”.

— Да. А не для отступления от строительства социализма.

— “Постройка того, что мы могли бы сразу осуществить из намеченной нами программы строительства коммунистического общества, шла до известной степени в сторонке от того, что делалось в широчайшей крестьянской массе, на которую мы возлагали очень тяжёлые повинности, оправдывая их тем, что война никаких колебаний в этом отношении не допускает. И это оправдание, если взять его во всём объёме, было крестьянством принято, несмотря на ошибки, которых мы не могли избежать. Крестьянская масса в общем увидела и поняла, что эти огромные тяжести, которые на неё возлагались, были необходимы, чтобы отстоять рабоче-крестьянскую власть от помещиков и не быть задушенными капиталистическим нашествием, которое грозило отобрать все завоевания революции. Но смычки между экономикой, которая строилась в национализированных, социализированных фабриках, заводах, совхозах, и экономикой крестьянской не было.

   Есть ли она теперь? Ещё нет. Мы к ней только подходим.

   Надо сделать так, чтобы простому, рядовому трудящемуся человеку было понятно, что он получил какое-нибудь улучшение, и получил не так, как получали немногие из крестьян в эпоху помещичьей власти и капитализма, когда каждый шаг улучшений был связан с издевкой, с надругательством, с издевательством над мужиком, с насилием над массой, которого никто из крестьян не забыл и десятки лет в России не забудет. Наша цель — восстановить смычку, доказать крестьянину делами, что мы начинаем с того, что ему понятно, знакомо и сейчас доступно при всей его нищете, а не с чего-то отдалённого, фантастического, с точки зрения крестьянина, — доказать, что мы ему умеем помочь, что коммунисты в момент тяжёлого положения разоренного, обнищалого, мучительно голодающего мелкого крестьянина ему сейчас помогают на деле. Здесь — главный наш урок за весь прошедший год применения новой экономической политики и главное наше, так сказать, политическое правило на год наступающий. Крестьянин нам кредит оказывает и, конечно, после пережитого не может не оказывать. Крестьянин в своей массе живёт, соглашаясь: «ну, если вы не умеете, мы подождём, может быть, вы и научитесь». Но этот кредит не может быть неисчерпаемым.

   Сумеем мы доделать наше непосредственное дело или нет? Что, этот нэп — пригодится на что-нибудь или нет? Если окажется правильным отступление, то сомкнуться, отступивши, с крестьянской массой и вместе с ней, в сто раз медленнее, но твёрдо и неуклонно идти вперёд, чтобы она всегда видела, что мы всё-таки идём вперёд. Тогда наше дело будет абсолютно непобедимо, и никакие силы в мире нас не победят.

   Второй, более частный, урок, это — проверка соревнованием государственных и капиталистических предприятий.

   Капиталист умел снабжать. Он это делал плохо, он это делал грабительски, он нас оскорблял, он нас грабил. Это знают простые рабочие и крестьяне, которые не рассуждают о коммунизме, потому что не знают, что это за штука такая.

   «Но капиталисты всё же умели снабжать, а вы умеете? Вы не умеете». Ведь вот какие голоса в прошлом году… слышались… «Люди-то вы превосходные, но то дело, экономическое дело, за которое вы взялись, вы делать не умеете». Вот самая простая и самая убийственная критика, которую крестьянство в прошлом году, а через крестьянство целый ряд слоев рабочих направляли против коммунистической партии.

   Нужна проверка, настоящая проверка… умеете ли вы хозяйничать не хуже, чем другие? Старый капиталист умеет, а вы не умеете.

   Мы хозяйничать не умеем. Это за год доказано. Либо в ближайший год мы докажем обратное, либо Советская власть существовать не может. И самая большая опасность — что не все это сознают. Если бы все коммунисты, ответственные работники, ясно сознали: не умеем, давайте учиться сначала, тогда выиграем дело, — это, по-моему, был бы основной, коренной вывод. Но этого не сознают и уверены, что если кто так думает, то это неразвитой народ, не учились, мол, коммунизму, — может быть, поймут, поучатся. Нет, извините, не в том дело, что крестьянин, беспартийный рабочий не учились коммунизму, а в том дело, что миновали времена, когда нужно было развить программу и призвать народ к выполнению этой великой программы. Это время прошло, теперь нужно доказать, что вы при нынешнем трудном положении умеете практически помочь хозяйству рабочего и мужика, чтобы они видели, что соревнование вы выдержали.

   Вот какое соревнование стоит перед нами как абсолютная неотложная задача.

… Осталось коммунистическое чванство — комчванство, выражаясь великим русским языком. Вопрос в том, что ответственный коммунист — и лучший, и заведомо честный, и преданный, который каторгу выносил и смерти не боялся, — торговли вести не умеет, потому что он не делец, этому не учился и не хочет учиться и не понимает, что с азов должен учиться. Он, коммунист, революционер, сделавший величайшую в мире революцию, он, на которого смотрят если не сорок пирамид, то сорок европейских стран с надеждой на избавление от капитализма, — он должен учиться от рядового приказчика, который бегал в лабаз десять лет, который это дело знает, а он, ответственный коммунист и преданный революционер, не только этого не знает, но даже не знает и того, что этого не знает.

   И вот, если мы, товарищи, это, хотя бы первое, незнание поправим, то это будет громаднейшая победа.

   Кое-какие, хотя и малюсенькие, успехи у нас за этот год есть, но они ничтожны. Главное то, что нет сознания и широко распространённого, всеми коммунистами разделяемого убеждения, что сейчас у нас, у русского ответственного и преданнейшего коммуниста, этого умения меньше, чем у любого старого приказчика.

   Это не то, что какой-нибудь внешний враг. Эта трудность заключается в том, что мы сами не хотим сознать той неприятной истины, которая нам навязана, и не хотим попасть в то неприятное положение, в которое надо попасть: начни учиться сначала. Это — второй урок, который, на мой взгляд, вытекает из новой экономической политики.

   А третий, дополнительный, это — по вопросу о государственном капитализме. Жаль, что на съезде нет тов. Бухарина, хотелось бы мне с ним немного поспорить, но лучше отложу до следующего съезда. По вопросу о государственном капитализме вообще наша пресса и вообще наша партия делают ту ошибку, что мы впадаем в интеллигентщину, в либерализм, мудрим насчёт того, как понимать государственный капитализм, и заглядываем в старые книги. А там написано совершенно не про то: там написано про тот государственный капитализм, который бывает при капитализме, но нет ни одной книги, в которой было бы написано про государственный капитализм, который бывает при коммунизме. Даже Маркс не догадался написать ни одного слова по этому поводу и умер, не оставив ни одной точной цитаты и неопровержимых указаний. Поэтому нам сейчас приходится выкарабкиваться самим. И если обозреть в уме нашу прессу по вопросу о государственном капитализме одним общим взглядом, как я пытался это сделать, готовясь к настоящему докладу, то получается убеждение, что там стреляют совсем мимо, глядят совершенно в другую сторону.

   Государственный капитализм, по всей литературе экономической, — это тот капитализм, который бывает при капиталистическом строе, когда государственная власть прямо подчиняет себе те или иные капиталистические предприятия. А у нас государство пролетарское, на пролетариат опирается, пролетариату даёт все политические преимущества и через пролетариат привлекает к себе крестьянство с низов. Поэтому-то государственный капитализм сбивает очень и очень многих с толку. Чтобы этого не было, надо помнить основное, что государственный капитализм в таком виде, какой мы имеем у себя, ни в какой теории, ни в какой литературе не разбирается по той простой причине, что все обычные понятия, связанные с этими словами, приурочены к буржуазной власти в капиталистическом обществе.

   Государственный капитализм, это — тот капитализм, который мы сумеем ограничить, пределы которого мы сумеем установить, этот государственный капитализм связан с государством, а государство это — рабочие, это — передовая часть рабочих, это — авангард, это — мы.

   Мы год отступали. Мы должны теперь сказать от имени партии: достаточно! Та цель, которая отступлением преследовалась, достигнута. Этот период кончается или кончился. Теперь цель выдвигается другая — перегруппировка сил”.

— У нас целая школа образовалась, в том числе и в КПРФ — якобы ленинской методологии НЭПа. Но НЭП — это никакая не методология. Это временное отступление. Смысл этого в том, чтобы перегруппировать силы.

— “Самая опасная штука при отступлении — это паника. Тут уже на каждом шагу вы встретите настроение до известной степени подавленное. У нас даже поэты были, которые писали, что вот, мол, и голод и холод в Москве, тогда как раньше было чисто, красиво, теперь — торговля, спекуляция. У нас есть целый ряд таких поэтических произведений.

   И понятно, что это порождается отступлением. И в этом громадная опасность: отступать после победоносного великого наступления страшно трудно; тут имеются совершенно иные отношения; там дисциплину если и не поддерживаешь, все сами собой прут и летят вперёд; тут и дисциплина должна быть сознательней и в сто раз нужнее, потому что, когда вся армия отступает, ей не ясно, она не видит, где остановиться, а видит лишь отступление, — тут иногда достаточно и немногих панических голосов, чтобы все побежали. Тут опасность громадная. Когда происходит такое отступление с настоящей армией, ставят пулеметы и тогда, когда правильное отступление переходит в беспорядочное, командуют: «Стреляй!». И правильно.

   На днях я прочёл в 20 книжке «Коммунистического Интернационала» статью тов. Ракоши о новой книжке Отто Бауэра, у которого мы все когда-то учились, но который после войны, как и Каутский, стал жалким мещанином. Он теперь пишет: «Вот они отступают к капитализму; мы всегда говорили: революция — буржуазная».

   И меньшевики и эсеры, которые все такие вещи проповедуют, удивляются, когда мы говорим, что мы за такие вещи будем расстреливать”.

— Опыт всех войн показывает, что без беспощадного наказания тех, кто начинает паническое бегство, не обойтись.

— “Но всё-таки, повторяю, начало есть, разведка сделана. Капиталисты не пошли бы к нам, если бы элементарных условий для их действия не было. Но если даже ничтожная часть пошла, это уже показывает, что частичная победа есть.

   Отступление кончено. Главные приемы деятельности, как с капиталистами работать, намечены. Есть образцы, хотя бы и в ничтожном количестве.

   У нас государственная власть, у нас масса экономических средств; если мы капитализм побьем и смычку с крестьянской экономикой создадим, то будем абсолютно непобедимой силой”.

— Неоднократно Ленин тут подчёркивает, что отступление закончено. Больше мы отступать не будем — вот в чём смысл этих последних работ Ленина.

— “Я хотел, в связи с этим, коснуться вопроса о том, что такое новая экономическая политика большевиков — эволюция или тактика? Так поставили вопрос сменовеховцы, которые, как вы знаете, представляют течение, привившееся в эмигрантской России, течение общественно-политическое, во главе которого стоят крупнейшие кадетские деятели, некоторые министры бывшего колчаковского правительства…

   Некоторые из них прикидываются коммунистами, но есть люди более прямые, в том числе Устрялов… Нам очень много приходится слышать, мне особенно по должности, сладенького коммунистического вранья, «комвранья», кажинный день, и тошнехонько от этого бывает иногда убийственно. И вот, вместо этого «комвранья» приходит номер «Смены Вех» и говорит напрямик: «У вас это вовсе не так, это вы только воображаете, а на самом деле вы скатываетесь в обычное буржуазное болото, и там будут коммунистические флажки болтаться со всякими словечками»… Такую вещь очень полезно посмотреть, которая пишется не потому, что в коммунистическом государстве принято так писать или запрещено иначе писать, а потому, что это действительно есть классовая правда, грубо, открыто высказанная классовым врагом. «Я за поддержку Советской власти в России, — говорит Устрялов, хотя был кадет, буржуа, поддерживал интервенцию, — я за поддержку Советской власти, потому что она стала на дорогу, по которой катится к обычной буржуазной власти».

   Это очень полезная вещь, которую, мне кажется, необходимо иметь в виду; и гораздо лучше для нас, когда сменовеховцы так пишут, чем когда некоторые из них почти что коммунистами прикидываются, так что издали, пожалуй, не отличишь… Превосходные душевные качества бывают у небольшого числа людей, решают же исторический исход гигантские массы, которые, если небольшое число людей не подходит к ним, иногда с этим небольшим числом людей обращаются не слишком вежливо.

   Сменовеховцы выражают настроение тысяч и десятков тысяч всяких буржуев или советских служащих, участников нашей новой экономической политики. Это — основная и действительная опасность”.

— Для партии это частичное и ограниченное отступление, а для них это главное — отступать и двигаться к капитализму.

— “Я говорил о коммунистическом соревновании не с точки зрения коммунистического сочувствия, а с точки зрения развития форм хозяйства и форм общественного уклада. Это не есть соревнование, это есть отчаянная, бешеная, если не последняя, то близкая к тому, борьба не на живот, а на смерть между капитализмом и коммунизмом.

   И тут нужно ясно поставить вопрос: в чем наша сила и чего нам не хватает? Политической власти совершенно достаточно… Основная экономическая сила — в наших руках… Чего же не хватает? Ясное дело, чего не хватает: не хватает культурности тому слою коммунистов, который управляет… Тут произошло нечто подобное тому, что нам в детстве рассказывали по истории. Нас учили: бывает, что один народ завоюет другой народ, и тогда тот народ, который завоевал, бывает завоевателем, а тот, который завоеван, бывает побеждённым. Это очень просто и всем понятно. Но что бывает с культурой этих народов? Тут не так просто. Если народ, который завоевал, культурнее народа побежденного, то он навязывает ему свою культуру, а если наоборот, то бывает так, что побеждённый свою культуру навязывает завоевателю. Не вышло ли нечто подобное в столице РСФСР и не получилось ли тут так, что 4700 коммунистов (почти целая дивизия, и все самые лучшие) оказались подчинёнными чужой культуре? Правда, тут может как будто получиться впечатление, что у побеждённых есть высокая культура. Ничего подобного. Культура у них мизерная, ничтожная, но всё же она больше, чем у нас. Как она ни жалка, как ни мизерна, но она больше, чем у наших ответственных работников-коммунистов, потому что у них нет достаточного уменья управлять.

   Соревнование и состязание, которое мы поставили на очередь дня, провозгласив нэп, — это есть серьезное соревнование. Кажется, что оно бывает во всех государственных учреждениях, а на самом деле это есть еще одна форма борьбы двух классов, непримиримо враждебных друг другу. Это — ещё одна форма борьбы буржуазии с пролетариатом, это — борьба, которая ещё не завершена и даже в центральных учреждениях Москвы не превзойдена культурно”.

— Это ещё и форма обучения партийных и государственных кадров. Их надо теперь обучить при господстве диктатуры пролетариата бороться с буржуазией. Причём, бороться с буржуазией не по вопросу захвата власти, а по вопросу реализации своей власти.

— “Построить коммунистическое общество руками коммунистов, это — ребячья, совершенно ребячья идея. Коммунисты — это капля в море, капля в народном море.

   Управлять хозяйством мы сможем, если коммунисты сумеют построить это хозяйство чужими руками, а сами будут учиться у этой буржуазии и направлять её по тому пути, по которому они хотят”.

Далее он приводит примеры о том, что происходит с управлением.

“… Мне бросились в глаза отчаянные и страшные жалобы на Внешторг.

… Я попытался разобраться: взять конкретный случай…

… 11-го февраля, по докладу т. Каменева, состоялось постановление Политбюро ЦК РКП о желательности закупки за границей предметов продовольствия. Конечно, без Политбюро ЦК РКП как же это русские граждане могут такой вопрос решить! 

… В Москве мне пришлось быть в самом конце февраля или около того, и на что я сразу натолкнулся, – это на вопли, прямо на отчаянные вопли московских товарищей. В чем дело? Не можем никак закупить продовольствия. Почему? Волокита Наркомвнешторга.

… В чём дело, что без Каменева и Красина не могло двинуться такое дело? Из следствия, которое у меня имеется, я вижу, что один ответственный коммунист послал другого ответственного коммуниста к чёрту. Из этого же следствия я вижу, что один ответственный коммунист сказал другому ответственному коммунисту: «Не буду с вами разговаривать впредь без нотариуса».

   Чего не хватало? Политической власти? Нет. Деньги нашли, так что была и экономическая власть и политическая. Все учреждения на месте. Чего не хватает? Культурности 99 сотых работников МПО, против которых я ничего не имею и считаю превосходными коммунистами, и работников Внешторга — они не могли культурно подойти к делу.

   Когда я впервые об этом услышал, я написал письменное предложение в ЦК по-моему, всех, кроме членов ВЦИК, которые, вы знаете, неприкосновенны, всех, кроме членов ВЦИК, из московских учреждений посадить в худшую московскую тюрьму на 6 часов, а из Внешторга — на 36 часов. А теперь оказалось, что виновный не найден. (Смех.)

   Просто обычное русское интеллигентское неумение практически дела делать — бестолковщина и безалаберщина.

   Если мы будем обвинять ответственных коммунистов, что они недобросовестно подходят к делу, — это будет неправильно. Громадное большинство из них — 99 сотых — люди не только добросовестные, а доказавшие свою преданность революции в самых трудных условиях, и до падения царизма, и после революции, буквально жертвовавшие жизнью. Если в этом искать причины, то это будет в корне неверно. Нужен культурный подход к простейшему государственному делу, нужно понимание, что это — дело государственное, торговое, если будут препятствия, надо уметь их устранить и тянуть к суду виновных за волокиту”.

— Оказывается, что этому новому делу нужно учиться! И учиться на практике. А раз учимся, могут быть ошибки, и ошибки надо исправлять. А чтобы их исправлять, надо их признавать.

— “Мы пришли к тому, что гвоздь положения — в людях, в подборе людей. Это трудно усвоить революционеру, который привык бороться против мелких дел, против культурничания. Но мы пришли к положению, которое в смысле политическом надо оценить трезво, — мы подвинулись так далеко, что не можем всех позиций удержать и не должны удерживать.

   В смысле международном улучшение нашего положения в эти последние годы гигантское…. Но в смысле практической работы дело обстоит так, что если коммунисты не смогут оказать практической помощи крестьянской массе, то она их не поддержит”.

— Тут Ленин говорит о культурности. Культура — это духовный и материальный опыт, накопленный человечеством. И если мы не овладели культурой, то мы не сможем овладеть задачей перехода к более высокому уровню. То есть, овладеть культурой — очень важная задача для построения коммунистического общества.

— “Крестьянин знает рынок и знает торговлю. Прямого коммунистического распределения мы ввести не могли. Для этого не хватало фабрик и оборудования для них. Тогда мы должны дать через торговлю, но дать это не хуже, чем это давал капиталист, иначе такого управления народ вынести не может. В этом весь гвоздь положения. И если не будет ничего неожиданного, то это должно стать гвоздём всей нашей работы на 1922 год при трёх условиях.

   Во-первых, при том условии, что не будет интервенции…

   Второе условие — если финансовый кризис не будет слишком силен…

   И третье условие — чтобы не делать за это время политических ошибок.

… А гвоздь для всей работы — это в подборе людей и в проверке исполнения.

   У нас создалось неправильное отношение между партией и советскими учреждениями, и на этот счет у нас полное единодушие.

… Надо освободить Политбюро и ЦК от мелочей и повысить работу ответственных работников.

… Судя по общему международному положению, у нас хватит времени на то, чтобы успеть выучиться, это надо сделать во что бы то ни стало”.

Это было 28 марта 1922 года. Вот такой XI съезд.

Далее интересная статья “О двойном подчинении и законности”.

“Товарищу Сталину для Политбюро.

   Вопрос о прокуратуре вызвал разногласия в цекистской комиссии, назначенной для руководства работами сессии ВЦИК…

   Сущность разногласий состоит в следующем: большинство комиссии, выбранной ВЦИК, высказалось по вопросу о прокуратуре против того, чтобы местные представители прокурорского надзора были назначаемы только центром и были подчинены только центру. Большинство требует так называемого «двойного» подчинения, которое установлено вообще для всех местных работников, т. е. подчинения их, с одной стороны, центру в лице соответствующего наркомата, с другой стороны — местному губисполкому.

   «Двойное» подчинение необходимо там, где надо уметь учитывать действительно существующую неизбежность различия. Земледелие в Калужской губернии не то, что в Казанской. То же относится ко всей промышленности. То же относится ко всему администрированию или управлению. Не учитывать во всех этих вопросах местных отличий значило бы впадать в бюрократический централизм и т. п., значило бы мешать местным работникам в том учёте местных различий, который является основой разумной работы. Между тем, законность должна быть одна, и основным злом во всей нашей жизни и во всей нашей некультурности является попустительство исконно русского взгляда и привычки полудикарей, желающих сохранить законность калужскую в отличие от законности казанской”.

Далее Ленин всё подробно рассматривает и резюмирует.

“Поэтому я предлагаю ЦК отвергнуть в данном случае «двойное» подчинение, установить подчинение местной прокурорской власти только центру и сохранить за прокурорской властью право и обязанность опротестовывать все и всякие решения местных властей с точки зрения законности этих решений или постановлений, без права приостанавливать таковые, а с исключительным правом передавать дело на решение суда”.

Есть суд, который решит, кто прав.

— Идёт строительство Советской власти в различных её звеньях.

— Эти несколько последних томов очень полезны с точки зрения именно построения…

— Понимания государственного устройства.

— Да. Лучшие учебники по госустройству.

— После этого уже можно читать всякие буржуазные учебники. Человек их будет живо воспринимать и видеть, где явная защита интересов буржуазии, а где необходимые моменты, которые присутствуют.

— Короткая статья “Ложка дёгтя в бочке мёда”.

“Г-н О. А. Ерманский написал очень полезную и очень хорошую книгу: «Научная организация труда и система Тейлора» (Госиздат. 1922). 

   Книга даёт нам подробнейшее изложение системы Тейлора, притом, что особенно важно, и её положительной и её отрицательной стороны, а также основные научные данные о физиологическом приходе и расходе в человеческой машине. В целом книга вполне годится, по моему мнению, для того, чтобы быть признанной обязательным учебником для всех профшкол и для всех школ 2–ой ступени вообще. Научиться работать — это теперь главная, действительно общенародная задача Советской республики. Добиться поголовной грамотности; ни в коем случае не ограничиться этим, а во что бы то ни стало пойти дальше и перенять всё действительно ценное из европейской и американской науки; — это наша первейшая и главнейшая задача.

   Одним серьёзным недостатком обладает книга г-на Ерманского, недостатком, который, пожалуй, мешает тому, чтобы признать ее учебником. Это — многоречивость автора. Без всякой надобности он повторяет одно и то же по многу раз”.

Тут бы я с Лениным поспорил, потому что он часто использует такой же приём.

— Но Вы — не Ленин.

— Да, но у меня есть голова, а в ней — мозг. Я не читал эту книгу и не могу судить вполне. Если он действительно без надобности повторяет, то — да, но если он использует это, как педагогический приём для запоминания, то, может, это и полезно. Ленин сам часто повторяет!

— Популярное изложение требует устранения повторений.

— Тогда получается, что делая сейчас с Вами “Основное в ленинизме”, мы делаем популярное изложение?

— Да, конечно.

— Материал “Об образовании СССР”. Как я понял, было два варианта. С вхождением в РСФСР — это то, чего сейчас хотел бы Владимир Владимирович.

— А что ему остаётся делать? Там же было единство, была коммунистическая партия, она везде получила власть.

— А Ленин предложил именно Союз советских республик Европы и Азии. Это более дальновидная политика. Она строится на доверии.

— Это союз именно свободных республик, а свобода есть осознание необходимости. Если люди осознают необходимость, они объединяются и принимают общие решения. Советский союз был федерацией. А вот когда Горбачёв начал уничтожать, он предложил референдум и поставил на голосование: вы за обновлённый Союз Советских Социалистических республик как союз суверенных государств? Суверенных, то есть разделённых, не образующих федерацию. Нет общих решений, которые все обязаны выполнять.

То, что, отмечается 12 июня — день, когда появилось решение Верховного Совета России о том, что на территории России осуществляется верховенство законов России. То есть союзные законы не действуют, если они противоречат российским. Если также и в других республиках, то это уничтожение Советского союза.

КПРФ тоже за это проголосовала, был сделан основной шаг к уничтожению Советского союза. Так что, более печального дня в нашей истории нет.

Через месяц то же самое сделала Белоруссия, а ещё через месяц — Украина. Остальные республики просто остались у разбитого корыта. Потому что “союз нерушимый республик свободных сплотила навеки великая Русь”. А Русь заявила, что союз разрушает, союзные законы на её территории не действуют.

— Следующий материал — доклад на IV Конгрессе Коминтерна 13 ноября “Пять лет российской революции и перспективы мировой революции”.

(Появление товарища Ленина встречается бурными, долго непрекращающимися аплодисментами и овациями всего зала. Все встают и поют «Интернационал».)

“Товарищи! Я числюсь в списке ораторов главным докладчиком, но вы поймете, что после моей долгой болезни я не в состоянии сделать большого доклада. Я могу дать лишь введение к важнейшим вопросам.

   Если начать с того, как мы пришли к новой экономической политике, то я должен обратиться к одной статье, написанной мною в 1918 году.

   Я держался… того мнения, что по отношению к тогдашнему хозяйственному состоянию Советской республики государственный капитализм представлял собой шаг вперёд.

… Это всем кажется весьма странным, что несоциалистический элемент расценивается выше, признаётся вышестоящим, чем социализм, в республике, которая объявляет себя социалистической. Но дело становится понятным, если вы вспомните, что мы отнюдь не рассматривали хозяйственный строй России как нечто однородное и высокоразвитое, а в полной мере сознавали, что имеем в России патриархальное земледелие, т. е. наиболее примитивную форму земледелия наряду с формой социалистической.

   Ясно, что в мелкобуржуазной среде господствует мелкобуржуазный элемент.

… Государственный капитализм, хотя он и не является социалистической формой, был бы для нас и для России формой более благоприятной, чем теперешняя. Что это означает? Это означает, что мы не переоценивали ни зародышей, ни начал социалистического хозяйства, хотя мы уже совершили социальную революцию; напротив того, мы уже тогда в известной степени сознавали: да, было бы лучше, если бы мы раньше пришли к государственному капитализму, а уже затем — к социализму”.

— Некоторые это понимают так: быть государственному капитализму в России или быть социализму? Есть Программа партия большевиков, которая никакого иного движения, кроме как в сторону коммунизма не предлагает. А госкапитализм представляет собой один из укладов. Есть и коммунистический уклад, но он формируется из того, что подготовит госкапиталистический уклад.

Кроме госкапитализма есть частнохозяйственный уклад — прямой антипод госкапитализма, мелкобуржуазный уклад и патриархальный уклад. Поэтому движение в сторону госкапиталистического уклада означает постепенное сокращение всех иных несоциалистических укладов и увеличение коммунистического уклада. Одновременно идет перетаскивание предприятий из госкапиталистического уклада в социалистический, где уже всё строится по единому плану. Эту работу проделала партия большевиков при Сталине.

— “Во время революции всегда бывают такие моменты, когда противник теряет голову, и если мы на него в такой момент нападём, то можем легко победить. Но это ещё ничего не означает, так как наш противник, если он имеет достаточную выдержку, может заранее собрать силы и пр. Он легко может спровоцировать нас тогда на нападение и затем отбросить на многие годы назад. Вот почему я полагаю, что мысль о том, что мы должны подготовить себе возможность отступления, имеет очень важное значение, и не только с теоретической точки зрения”.

— А со стороны оппозиции всё время были предложения о революционной войне, будем делать мировую революцию, бросим туда все силы. А мировую революцию делает мировой рабочий класс, а вовсе не люди со стороны, пусть даже из революционной России.

— “Прежде всего остановлюсь на нашей финансовой системе и знаменитом русском рубле. Я думаю, что можно русский рубль считать знаменитым хотя бы уже потому, что количество этих рублей превышает теперь квадриллион. Это уже кое-что. Это — астрономическая цифра. Я уверен, что здесь не все знают даже, что эта цифра означает. Но мы не считаем, и притом с точки зрения экономической науки, эти числа чересчур важными, ибо нули можно ведь зачеркнуть. Мы уже в этом искусстве, которое с экономической точки зрения тоже совершенно неважно, кое-чего достигли, и я уверен, что в дальнейшем ходе вещей мы достигнем в этом искусстве еще гораздо большего. Что действительно важно, это — вопрос о стабилизации рубля. Над этим вопросом мы работаем, работают лучшие наши силы, и этой задаче мы придаем решающее значение.

   Самое важное, однако, это — торговля, именно товарный оборот, который нам необходим.

… Начинаем двигать хозяйство в направлении стабилизации рубля, что имеет величайшее значение для торговли, для свободного товарооборота, для крестьян и громадной массы мелких производителей”.

— Надо, чтобы люди рассчитывали свои силы.

— “Перехожу дальше к лёгкой индустрии… Лёгкая промышленность находится в безусловном подъёме, и улучшение положения рабочих Петрограда и Москвы —- несомненно.

   Третий вопрос касается тяжёлой промышленности. Здесь я должен сказать, что положение всё ещё остаётся тяжёлым”.

— Да, её тяжело поднять.

— “Мы должны, во всяком случае, сократить наш государственный аппарат, мы должны экономить, сколько только возможно. Мы экономим на всём, даже на школах. Это должно быть, потому что мы знаем, что без спасения тяжёлой промышленности, без её восстановления мы не сможем построить никакой промышленности, а без неё мы вообще погибнем как самостоятельная страна.

… Из всего этого можно сделать вывод, что новая экономическая политика уже теперь дала плюс.

   Несомненно, что мы сделали и ещё сделаем огромное количество глупостей. Никто не может судить об этом лучше и видеть это нагляднее, чем я. (Смех.) Почему же мы делаем глупости? Это понятно: во-первых, мы — отсталая страна, во-вторых, образование в нашей стране минимальное, в-третьих, мы не получаем помощи извне. Ни одно цивилизованное государство нам не помогает. Напротив, они все работают против нас. В-четвертых, по вине нашего государственного аппарата.

   Если наши противники нам ставят на вид и говорят, что, дескать, Ленин сам признаёт, что большевики совершили огромное количество глупостей, я хочу ответить на это: да, но, знаете ли, наши глупости всё-таки совсем другого рода, чем ваши. Мы только начали учиться, но учимся с такой систематичностью, что мы уверены, что добьёмся хороших результатов. Но если наши противники, т. е. капиталисты и герои II Интернационала, подчеркивают совершенные нами глупости, то я позволю себе привести здесь для сравнения слова одного знаменитого русского писателя, которые я несколько изменю, тогда они получатся в таком виде: если большевики делают глупости, то большевик говорит: «Дважды два — пять»; а если его противники, т. е. капиталисты и герои II Интернационала, делают глупости, то у них выходит: «Дважды два — стеариновая свечка».

   В 1921 году на III конгрессе мы приняли одну резолюцию об организационном построении коммунистических партий и о методах и содержании их работы. Резолюция прекрасна, но она почти насквозь русская, то есть всё взято из русских условий. В этом её хорошая сторона, но также и плохая. Плохая потому, что я убежден, что почти ни один иностранец прочесть её не может, — я эту резолюцию вновь перечитал перед тем, как это сказать”.

   И дальше он объясняет, что надо эту резолюцию соответствующим образом адаптировать.

“Я убеждён в том, что мы должны в этом отношении сказать не только русским, но и иностранным товарищам, что важнейшее в наступающий теперь период, это — учёба”.

   Следующий материал “О сокращении программы ремонта и строительства военно-морских судов”. Это письма Сталину. Приведу несколько цитат.

“Я думаю, что флот в теперешних размерах хотя и является флотишкой, по справедливому замечанию т. Склянского, всё же для нас непомерная роскошь. Крейсер «Нахимов» надо достроить, ибо мы его продадим с выгодой, а в остальном я убеждён, что наши морские спецы всё же увлекаются непомерно. Флот нам не нужен, а увеличение расходов на школы нужно до зарезу”.

— Да, надо выбирать.

— “Что касается соображений Каменева о том, чтобы дать обещанные заказы металлическим заводам и Главэлектро, то надо сказать, что заказы мы должны дать на удовлетворение крестьянских нужд, а никоим образом не на такую вещь, как флот, ибо держать флот сколько-нибудь значительного размера нам, по соображениям экономическим и политическим, не представляется возможным”.

   Далее материал “Товарищу Мюнценбергу, секретарю международной рабочей помощи”.

“… Уже начала действовать братская помощь международного рабочего класса. Американская тракторная колонна близ Перми, сельскохозяйственные группы организации технической помощи Америки, сельскохозяйственные и промышленные предприятия Международной рабочей помощи, размещение и подписка на первый пролетарский заём через Рабочую помощь Советской России — всё это многообещающие начинания в деле братской помощи рабочих для содействия экономическому восстановлению Советской России”.

— Вот — пролетарская солидарность в действии.

— Заочная полемика с Бухариным в материале “О монополии внешней торговли”.

“Товарищу Сталину для пленума ЦК.

   Я считаю самым важным разобрать письмо т. Бухарина.

   Вопрос состоит в том, будет ли наш НКВТ работать на пользу нэпманов или он будет работать на пользу пролетарского государства. Это такой коренной вопрос, из-за которого безусловно можно и должно побороться на партийном съезде”.

— Если не будет монополии внешней торговли, значит, какие-то нэпманы будут выходить за границу, решать свои задачи и богатеть. А страна будет беднеть.

— “… Бухарин обвиняет Красина, будто он не видит, что мы должны идти к совершенствованию нашей таможенной политики, и рядом с этим обвиняет меня, будто я ошибаюсь, говоря о надзирателях по всей стране, когда речь идет на самом деле и только о ввозных и вывозных пунктах… Возражения Бухарина поражают легкомыслием и бьют мимо цели, ибо совершенствование нашей таможенной политики Красин не только видит, не только признает полностью, но и указывает с точностью, не допускающей ни тени сомнения.

… Все рассуждения Бухарина о таможенной политике на практике означают не что иное, как полнейшую беззащитность русской промышленности и прикрытый самой лёгкой вуалью переход к системе свободной торговли”.

 

— То есть, по сути, Бухарин занимает буржуазную позицию.

— “На практике Бухарин становится на защиту спекулянта, мелкого буржуа и верхушек крестьянства против промышленного пролетариата…

   Пользоваться смешанными обществами, чтобы серьёзно и длительно учиться, — таков единственный путь к восстановлению нашей промышленности”.

 

   Письмо Сталину для членов ЦК РКП(б).

“Я кончил теперь ликвидацию своих дел и могу уезжать спокойно. Кончил также соглашение с Троцким о защите моих взглядов на монополию внешней торговли. Осталось только одно обстоятельство, которое меня волнует в чрезвычайно сильной мере, — это невозможность выступить на съезде Советов”.

Это было написано 15 декабря 1922 года.

— Одно из последних выступлений его было на съезде Моссовета, где он сказал: “Я верю, из России нэповской будет Россия социалистическая”.

— Далее идёт раздел “Последние письма и статьи В. И. Ленина”.

Письмо к съезду.

“Из молодых членов ЦК хочу сказать несколько слов о Бухарине и Пятакове. Это, по-моему, самые выдающиеся силы (из самых молодых сил), и относительно их надо бы иметь в виду следующее: Бухарин не только ценнейший и крупнейший теоретик партии, он также законно считается любимцем всей партии, но его теоретические воззрения очень с большим сомнением могут быть отнесены к вполне марксистским, ибо в нём есть нечто схоластическое (он никогда не учился и, думаю, никогда не понимал вполне диалектики)”.

— Диалектическое высказывание Ленина.

— “Затем Пятаков — человек несомненно выдающейся воли и выдающихся способностей, но слишком увлекающийся администраторством и администраторской стороной дела, чтобы на него можно было положиться в серьёзном политическом вопросе.

   Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и в общениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от тов. Сталина только одним перевесом, именно, более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т. д. Это обстоятельство может показаться ничтожной мелочью. Но я думаю, что с точки зрения предохранения от раскола и с точки зрения написанного мною выше о взаимоотношении Сталина и Троцкого, это не мелочь, или это такая мелочь, которая может получить решающее значение”.

И действительно это потом было.

— Нет, не было.

— Ледоруб.

— Было предательство Троцкого, его антисоветские выступления. Это письмо было зачитано на XII съезде. Все всё знали, секретом это не было, все голосовали потом — оставлять ли тов. Сталина генсеком. И никто на съезде не мог сказать, что Сталин не смог исправить этот недостаток. Потом этого недостатка больше не было, он его исправил.

— Но если бы он убрал Хрущёва куда подальше и пораньше, было бы намного лучше.

— Надо было поставить вопрос и исключить его из партии.

Все оценки Ленина, кроме характеристика Сталина, носят политический характер. Хоть и написано диалектически витиевато в отношении Бухарина, но что это за марксист, который никогда не учился и не понимал вполне диалектики? Это потом подтверждалось неоднократно до тех пор, пока это не привело его в стан противника генеральной линии партии. Ничего другого быть и не могло.

Другие оценки: Пятаков — хороший администратор, но есть политическая и теоретическая глубина? Нет её. А что там написано про Троцкого? Небольшевизм! Ленин-то это хорошо знает. Троцкий был меньшевиком, а к большевикам прибежал только тогда, когда с их помощью можно было всплыть наверх. Человек, стремящийся к власти. Он же говорил и о перетряхивании профсоюзов.

Единственная оценка Сталину была неполитической. Надо быть более лояльным с товарищами. Сколько не писали потом разные люди про Сталина, никто не упоминал о том, что он был груб. Значит, Сталин исправил этот свой изъян, он ведь тоже развивался!

— “Увеличение числа членов ЦК до количества 50 или даже 100 человек должно служить, по-моему, двоякой или даже троякой цели: чем больше будет членов ЦК, тем больше будет обучение цекистской работе и тем меньше будет опасности раскола от какой-нибудь неосторожности. Привлечение многих рабочих в ЦК будет помогать рабочим улучшить наш аппарат, который из рук вон плох”.

— И число рабочих в ЦК было резко увеличено.

— Материал “О придании законодательных функций Госплану”.

“Эта мысль выдвигалась тов. Троцким, кажется, уже давно. Я выступил противником её, потому что находил, что в таком случае будет основная невязка в системе наших законодательных учреждений. Но при внимательном рассмотрении дела я нахожу, что, в сущности, тут есть здоровая мысль, именно: Госплан стоит несколько в стороне от наших законодательных учреждений, несмотря на то, что он, как совокупность сведущих людей, экспертов, представителей науки и техники, обладает, в сущности, наибольшими данными для правильного суждения о делах”.

— Проект Госплана принимался сначала партийным образом, а потом — Верховным советом. Найдена была форма реализовать это предложение Ленина.

— “Я думаю, что во главе Госплана должен стоять человек, с одной стороны, научно образованный, именно, по технической, либо агрономической линии, с большим, многими десятилетиями измеряемым, опытом практической работы в области либо техники, либо агрономии. Я думаю, что такой человек должен обладать не столько администраторскими качествами, сколько широким опытом и способностью привлекать к себе людей”.

— В сталинское время председатель госплана всегда был членом Политбюро ЦК. Например, Н. А. Вознесенский. А в послесталинское время председатель госплана был выведен из политбюро, остались там люди, далёкие от рабочего класса и далёкие от планирования. Дальше начался развал социалистической экономики.

— “Руководитель государственного учреждения должен обладать в высшей степени способностью привлекать к себе людей и в достаточной степени солидными научными и техническими знаниями для проверки их работы. Это — как основное. Без него работа не может быть правильной. С другой стороны, очень важно, чтобы он умел администрировать и имел достойного помощника или помощников в этом деле. Соединение этих двух качеств в одном лице вряд ли будет встречаться и вряд ли будет необходимо”.

— Вознесенский занимался вопросами перевода нашего производства за Урал во время войны. Всё было чётко организовано и реализовано.

— Следующий материал “К вопросу о национальностях или об «автономизации»”.

“… Мы называем своим аппарат, который на самом деле насквозь ещё чужд нам и представляет из себя буржуазную и царскую мешанину…

   При таких условиях очень естественно, что «свобода выхода из союза», которой мы оправдываем себя, окажется пустою бумажкой, неспособной защитить российских инородцев от нашествия того истинно русского человека, великоросса-шовиниста, в сущности, подлеца и насильника, каким является типичный русский бюрократ. Нет сомнения, что ничтожный процент советских и советизированных рабочих будет тонуть в этом море шовинистической великорусской швали, как муха в молоке.

… Можно ли выделить эти наркоматы полностью…, приняли ли мы с достаточной заботливостью меры, чтобы действительно защитить инородцев от истинно русского держиморды? Я думаю, что мы этих мер не приняли, хотя могли и должны были принять.

   Я думаю, что тут сыграли роковую роль торопливость и администраторское увлечение Сталина, а также его озлобление против пресловутого «социал-национализма».

   Тут встаёт уже важный принципиальный вопрос: как понимать интернационализм?

   Необходимо отличать национализм нации угнетающей и национализм нации угнетённой, национализм большой нации и национализм нации маленькой.

… Незаметно для себя совершаем бесконечное количество насилий и оскорблений, — стоит только припомнить мои волжские воспоминания о том, как у нас третируют инородцев, как поляка не называют иначе, как «полячишкой», как татарина не высмеивают иначе, как «князь», украинца иначе, как «хохол», грузина и других кавказских инородцев, — как «капказский человек».

   Поэтому интернационализм со стороны угнетающей или так называемой «великой» нации (хотя великой только своими насилиями, великой только так, как велик держиморда) должен состоять не только в соблюдении формального равенства наций, но и в таком неравенстве, которое возмещало бы со стороны нации угнетающей, нации большой, то неравенство, которое складывается в жизни фактически. Кто не понял этого, тот не понял действительно пролетарского отношения к национальному вопросу, тот остался, в сущности, на точке зрения мелкобуржуазной и поэтому не может не скатываться ежеминутно к буржуазной точке зрения”.

— Это письмо Ленина некоторые вопросы специально заостряет, чтобы повлиять на решение вопроса. По итогу можно сказать, что Ленин Сталина убедил: вопрос о форме образования Советского союза не через вхождение в РСФСР, а через заключение союза между союзными государствами, был принят на основе обоюдного мнения и Ленина, и Сталина, что помогло на всех собраниях обеспечить единую позицию.

Деятельность Сталина по развитию Советского Союза обеспечила все те принципы, которые и Сталин провозглашал, ибо он является одним из провозглашателей советской национальной политики.

 

— “Какие же практические меры следует предпринять при создавшемся положении?

   Во-первых, следует оставить и укрепить союз социалистических республик; об этой мере не может быть сомнения.

   Во-вторых, нужно оставить союз социалистических республик в отношении дипломатического аппарата…

   В-третьих, нужно примерно наказать тов. Орджоникидзе (говорю это с тем большим сожалением, что лично принадлежу к числу его друзей и работал с ним за границей в эмиграции), а также доследовать или расследовать вновь все материалы комиссии Дзержинского на предмет исправления той громадной массы неправильностей и пристрастных суждений, которые там несомненно имеются. Политически-ответственными за всю эту поистине великорусско-националистическую кампанию следует сделать, конечно, Сталина и Дзержинского”.

Я так понял, что Орджоникидзе подрался.

— Да, было.

— “В-четвертых, надо ввести строжайшие правила относительно употребления национального языка в инонациональных республиках, входящих в наш союз, и проверить эти правила особенно тщательно”.

— У нас в городе много киргизов, я с некоторыми общался, они говорят, что в Киргизии преподаётся русский язык, причём на два часа больше, чем киргизский. У них столько диалектов киргизского языка, что им проще использовать русский, чтобы все друг друга понимали. Русский язык действительно стал языком межнационального общения.

— Странички из дневника.

“В то время, как мы болтали о пролетарской культуре и о соотношении её с буржуазной культурой, факты преподносят нам цифры, показывающие, что даже и с буржуазной культурой дела обстоят у нас очень слабо”.

 

   И дальше в качестве фактологии — табличка грамотности. Видно, что растёт грамотность, но не очень быстро.

 

“Работа, которая ведётся теперь в области народного образования, вообще говоря, не может быть названа слишком узкой. Делается очень немало для того, чтобы сдвинуть с места старое учительство, чтобы привлечь его к новым задачам, заинтересовать его новой постановкой вопросов педагогики, заинтересовать в таких вопросах, как вопрос религиозный.

   Но мы не делаем главного. Мы не заботимся или далеко не достаточно заботимся о том, чтобы поставить народного учителя на ту высоту, без которой и речи быть не может ни о какой культуре: ни о пролетарской, ни даже о буржуазной.

   Народный учитель должен у нас быть поставлен на такую высоту, на которой он никогда не стоял и не стоит и не может стоять в буржуазном обществе.

   Надо систематически усилить работу по организации народных учителей, чтобы сделать их из опоры буржуазного строя, которой они являются до сих пор во всех, без исключения, капиталистических странах, опорой советского строя, чтобы отвлечь через них крестьянство от союза с буржуазией, и привлечь их к союзу с пролетариатом.

   Тут основной политический вопрос — в отношении города к деревне, который имеет решающее значение для всей нашей революции.

   Начать следует с того, чтобы установить общение между городом и деревней, отнюдь не задаваясь предвзятой целью внедрить в деревню коммунизм.

   Но установить общение между рабочими города и работниками деревни, установить между ними ту форму товарищества, которая между ними может быть легко создана, — это наша обязанность, это одна из основных задач рабочего класса, стоящего у власти. Для этого необходимо основать ряд объединений (партийных, профессиональных, частных) из фабрично-заводских рабочих, которые ставили бы себе систематической целью помогать деревне в её культурном развитии”.

— Когда появились у нас машинно-тракторные станции, образовалось то единство, о котором говорил Ленин. Сталин — великий практик, который был и немалым теоретиком.

— “Мы только тогда начнём двигаться вперёд (а тогда мы начнём наверняка двигаться во сто крат быстрее), когда подвергнем изучению этот вопрос, будем основывать всевозможные объединения рабочих — избегая всемерно их бюрократизации — для того, чтобы поставить этот вопрос, обсудить его и претворить его в дело”.

— А Троцкий вот собирался перетряхивать профсоюзы. Как можно такие слова использовать по отношению к рабочим? Он хотел, чтобы рабочий класс был у него на посылках, а он был бы начальником.

— О кооперации.

“У нас, мне кажется, недостаточно обращается внимания на кооперацию. Едва ли все понимают, что теперь, со времени Октябрьской революции и независимо от нэпа, кооперация получает у нас совершенно исключительное значение.

   У нас, действительно, раз государственная власть в руках рабочего класса, раз этой государственной власти принадлежат все средства производства, у нас, действительно, задачей осталось только кооперирование населения. При условии максимального кооперирования населения само собой достигает цели тот социализм, который ранее вызывал законные насмешки, улыбку, пренебрежительное отношение к себе со стороны людей, справедливо убеждённых в необходимости классовой борьбы, борьбы за политическую власть и т. д. И вот не все товарищи дают себе отчёт в том, какое теперь гигантское, необъятное значение приобретает для нас кооперирование России. В нэпе мы сделали уступку крестьянину, как торговцу, принципу частной торговли; именно из этого вытекает (обратно тому, что думают) гигантское значение кооперации”.

Можно считать, что кооперация — социалистический момент в нэпе?

— Нет, он более социалистический, чем сам нэп как временное отступление, чтобы идти к социализму. Как только вы превратите всё хозяйство в единый социалистический кооператив, в единую фабрику или в единую монополию, но обращённую на пользу всему народу, вы получите социализм.

— “Это ещё не построение социалистического общества, но это всё необходимое и достаточное для этого построения.

   На кооперацию у нас смотрят пренебрежительно, не понимая того, какое исключительное значение имеет эта кооперация, во-первых, с принципиальной стороны (собственность на средства производства в руках государства), во-вторых, со стороны перехода к новым порядкам путём возможно более простым, лёгким и доступным для крестьянина”.

— Ленин и раньше говорил, что социализм — это единое целое.

— Единый социалистический кооператив раздавливает нэп?

— Он делает его ненужным.

— “Теперь мы должны сознать и претворить в дело, что в настоящее время тот общественный строй, который мы должны поддерживать сверх обычного, есть строй кооперативный.

   Кончаю: ряд привилегий экономических, финансовых и банковских — кооперации; в этом должна состоять поддержка нашим социалистическим государством нового принципа организации населения”.

   Следующий материал “Как нам реорганизовать Рабкрин”.

“Наш госаппарат, за исключением Наркоминдела, в наибольшей степени представляет из себя пережиток старого, в наименьшей степени подвергнутого сколько-нибудь серьёзным изменениям.

   Как мы действовали в более опасные моменты гражданской войны?

   Мы сосредоточивали лучшие наши партийные силы в Красной Армии; мы прибегали к мобилизации лучших из наших рабочих; мы обращались за поисками новых сил туда, где лежит наиболее глубокий корень нашей диктатуры.

   В этом же направлении нам следует, по моему убеждению, искать источник реорганизации Рабкрина.

   Я предлагаю съезду выбрать 75–100 (цифры все, конечно, примерные) новых членов ЦКК из рабочих и крестьян. Выбираемые должны подвергнуться такой же проверке по части партийной, как и обыкновенные члены ЦК, ибо выбираемые должны будут пользоваться всеми правами членов ЦК.

   С другой стороны, Рабкрин должен быть сведён к 300 – 400 служащих, особо проверенных по части добросовестности и по части знания нашего госаппарата, а также выдержавших особое испытание относительно знакомства их с основами научной организации труда вообще и, в частности, труда управленческого, канцелярского и т. д.

   Я уверен, что понижение числа служащих до указанной мной цифры улучшит во много раз и качество работников Рабкрина, и качество всей работы, дав в то же время возможность наркому и членам коллегии сосредоточиться всецело на организации работы и на том систематическом, неуклонном повышении её качества, которое представляет для рабоче-крестьянской власти и для нашего советского строя такую безусловную необходимость.

   Я думаю также, что помимо той политической выгоды, что члены ЦК и члены ЦКК при такой реформе будут во много раз лучше осведомлены, лучше подготовлены к заседаниям Политбюро… к числу выигрышей придётся также отнести и то, что в нашем ЦК уменьшится влияние чисто личных и случайных обстоятельств и тем самым понизится опасность раскола.

   Конечно, в нашей Советской республике социальный строй основан на сотрудничестве двух классов: рабочих и крестьян, к которому теперь допущены на известных условиях и «нэпманы», т. е. буржуазия. Если возникнут серьёзные классовые разногласия между этими классами, тогда раскол будет неизбежен, но в нашем социальном строе не заложены с необходимостью основания неизбежности такого раскола, и главная задача нашего ЦК и ЦКК, как и нашей партии в целом, состоит в том, чтобы внимательно следить за обстоятельствами, из которых может вытечь раскол, и предупреждать их, ибо в последнем счете судьба нашей республики будет зависеть от того, пойдёт ли крестьянская масса с рабочим классом, сохраняя верность союзу с ним, или она даст «нэпманам», т. е. новой буржуазии, разъединить себя с рабочими, расколоть себя с ними. Чем яснее мы будем видеть перед собою этот двоякий исход, чем яснее будут понимать его все наши рабочие и крестьяне, тем больше шансов на то, что нам удастся избегнуть раскола, который был бы губителен для Советской республики”.

— По линии развития рабоче-крестьянского контроля этим вопросом потом очень успешно занимался Орджоникидзе. К сожалению, после его смерти этот вопрос как-то затерялся, большая ставка была сделана на административную деятельность. А программное положение, принятое единогласно на съезде о переходе к 6-часовому рабочему дню “при обязательстве трудящихся сверх того уделить два часа, без особого вознаграждения, теории ремесла и производства, практическому обучению технике государственного управления и военному искусству”, к сожалению не было реализовано. Большую роль играл административный государственный аппарат, а должного контроля со стороны рабочих не стало. Указание Ленина, “чтобы все исполняли функции контроля и надзора, чтобы все на время становились “бюрократами” и чтобы поэтому никто не мог стать бюрократом”, не было выполнено, что очень дорого нам стоило. Это одна из причин победы контрреволюции.

— Материал “Лучше меньше, да лучше”.

“Дела с госаппаратом у нас до такой степени печальны, чтобы не сказать отвратительны, что мы должны сначала подумать вплотную, каким образом бороться с недостатками его, памятуя, что эти недостатки коренятся в прошлом, которое хотя перевернуто, но не изжито, не отошло в стадию ушедшей уже в далекое прошлое культуры. Именно о культуре ставлю я здесь вопрос, потому что в этих делах достигнутым надо считать только то, что вошло в культуру, в быт, в привычки. А у нас, можно сказать, хорошее в социальном устройстве до последней степени не продумано, не понято, не прочувствовано, схвачено наспех, не проверено, не испытано, не подтверждено опытом, не закреплено и т. д. Иначе и не могло быть, конечно, в революционную эпоху и при такой головокружительной быстроте развития, которая привела нас в пять лет от царизма к советскому строю.

   Надо вовремя взяться за ум.

   Какие элементы имеются у нас для создания этого аппарата? Только два. Во-первых, рабочие, увлеченные борьбой за социализм. Эти элементы недостаточно просвещены. Они хотели бы дать нам лучший аппарат. Но они не знают, как это сделать. Они не могут этого сделать. Они но выработали в себе до сих пор такого развития, той культуры, которая необходима для этого. Во-вторых, элементы знания, просвещения, обучения, которых у нас до смешного мало по сравнению со всеми другими государствами.

   Нам надо во что бы то ни стало поставить себе задачей для обновления нашего госаппарата: во-первых — учиться, во-вторых — учиться и, в-третьих — учиться и затем проверять то, чтобы наука у нас не оставалась мертвой буквой или модной фразой (а это, нечего греха таить, у нас особенно часто бывает), чтобы наука действительно входила в плоть и кровь, превращалась в составной элемент быта вполне и настоящим образом”.

— Быт — это образ поведения. Или человек раб вещей, или вещи — его рабы.

— “Выводы из сказанного: мы должны сделать Рабкрин, как орудие улучшения нашего аппарата, действительно образцовым учреждением.

   Надо взять за правило: лучше числом поменьше, да качеством повыше. Надо взять за правило: лучше через два года или даже через три года, чем второпях, без всякой надежды получить солидный человеческий материал.

… Те должностные лица, которых мы решимся, в виде исключения, поставить сразу на места служащих Рабкрина, должны удовлетворять следующим условиям:

— во-первых, они должны быть рекомендованы несколькими коммунистами;

— во-вторых, они должны выдержать испытание на знание нашего госаппарата;

— в-третьих, они должны выдержать испытание на знание основ теории по вопросу о нашем госаппарате, на знание основ науки управления, делопроизводства и т. д.;

— в-четвёртых, они должны сработаться с членами ЦКК и со своим секретариатом так, чтобы мы могли ручаться за работу всего этого аппарата в целом.

   Я знаю, что эти требования предполагают непомерно большие условия, и я очень склонен опасаться, что большинство «практиков» в Рабкрине объявят эти требования неисполнимыми или будут презрительно посмеиваться над ними. Но я спрашиваю любого из теперешних руководителей Рабкрина или из лиц, прикосновенных к нему, может ли он сказать мне по совести — какая надобность на практике в таком наркомате, как Рабкрин? Я думаю, что этот вопрос поможет ему найти чувство меры.

   Если я писал выше о том, что мы должны учиться и учиться в институтах по высшей организации труда и т. п., то это отнюдь не значит, что я понимаю это «учение» сколько-нибудь по-школьному, или чтобы я ограничивался мыслью об учении только по-школьному.

Как можно соединить учреждения партийные с советскими? Нет ли тут чего-либо недопустимого?

   Я бы не видел в этом никаких препятствий. Более того, я думаю, что такое соединение является единственным залогом успешной работы. Я думаю, что всякие сомнения на этот счёт вылезают из самых пыльных углов нашего госаппарата и что на них следует отвечать только одним — насмешкой.

   Другое сомнение: удобно ли соединять деятельность учебную с деятельностью должностной? Мне кажется, не только удобно, но и должно.

   На нашей стороне тот плюс, что весь мир уже переходит теперь к такому движению, которое должно породить всемирную социалистическую революцию. Но на нашей стороне тот минус, что империалистам удалось расколоть весь мир на два лагеря, причём этот раскол осложнён тем, что Германии, стране действительно передового культурного капиталистического развития, подняться теперь до последней степени трудно.

   Но нам интересна не эта неизбежность окончательной победы социализма. Нам интересна та тактика, которой должны держаться мы, Российская коммунистическая партия, мы…

… Лишь посредством максимальной чистки нашего аппарата, посредством максимального сокращения всего, что не абсолютно необходимо в нём, мы в состоянии будем удержаться наверняка. И притом мы будем в состоянии удержаться не на уровне мелкокрестьянской страны, не на уровне этой всеобщей ограниченности, а на уровне, поднимающемся неуклонно вперёд и вперёд к крупной машинной индустрии.

   Вот о каких высоких задачах мечтаю я для нашего Рабкрина. Вот для чего я планирую для него слияние авторитетнейшей партийной верхушки с «рядовым» наркоматом”.

2 марта 1923 года.

— Вот этот завет Ленина оказался не вполне выполненным. При Сталине Рабкрин был очень сильной организацией и мог воздействовать снизу на государственный аппарат. Затем, при Орджоникидзе была практика совместительства рабочих, они какое-то время работали в аппарате. Было и шефство рабочих над госаппаратом.

Потом судьба сложилась так, что реализация этого пункта программы партии затормозилась. Были созданы органы госконтроля, органы народного контроля, но это уже был контроль не снизу, а сверху.

Поэтому, когда наступили времена контрреволюции, оказалось, что аппарат пригоден, в основном, для осуществления и буржуазных интересов. Не настолько он был пропитан пролетарским духом, чтобы противиться выполнению решений верхушки КПСС.

Я думаю, что в противоположность тому, что многие писали о “завещании Ленина”, я предлагаю назвать эту часть “Заветы Ленина”.

Под завещанием за границей многие стали считать письмо Ленина с оценкой различных фигур. Троцкий по поручению руководства тогда выступил и сказал, что сами отношения партии и Ленина исключали возможность какого-либо завещания. Завещать может тот, кто является собственником чего-либо.

Ленинские заветы — тут совсем другой смысл. То, что не было решено тогда, надо сделать сейчас. Для этого мы и изучаем эти тома Ленина. Всё это надо взять на вооружение.

— Но мы на этом не остановимся, будет ещё сорок шестая запись, я предлагаю уже подумать над её названием. Мне нравится название “Четыре гения”.

— Да, хорошее название.

— Потому что это переписка Маркса с Энгельсом (там много диалектики Гегеля) в виде конспекта Ленина.

— Принимается, название очень хорошее! Ленин выписывал особенно тщательно то, что Маркс и Энгельс говорили о диалектике Гегеля и её применимости.

— Я только не понимаю, почему там нарушена хронология. Первый том где-то в середине…

— Это хрущёвские “умники” переставили. Они выкинули то, что противоречило их тогдашнему курсу.

— Тут в письмах много интересного. В частности, я впервые узнал, как тяжёло было Марксу писать первый том, именно физически трудно, и сколько потом нервотрёпки было с издателем. Комментарии Маркса и Энгельса о том, что происходило в то время в Германии, во Франции, в США. Очень всё это познавательно.

— Можно ещё назвать “Четыре диалектика”. Вряд ли кого-то ещё можно назвать вполне диалектиками, а их можно!

— Вы всё время хотите ввести точное научное название.

— Можно назвать и “Четыре гения”, мы же призываем читать гениальные произведения. А гениальность проявляется, прежде всего в том, что люди брали на вооружение диалектику. Мы это можем сказать в начале или в конце.

— Я думаю, мы много раз там будем это говорить. Это будет хороший переход, мы же потом будем записывать Сталина! Хорошая будет смычка.

А сейчас — спасибо, Михаил Васильевич!

— Вам спасибо!