— Здравствуйте, Михаил Васильевич!
— Здравствуйте, Марат Сергеевич.
— Том 44 охватывает период с июня 1921 года по март 1922 года.
— Он отражает кипучую деятельность Ленина! По любому вопросу он пишет либо доклад, либо тезисы, либо заметки, то есть прежде чем давать кому-то какие-то распоряжения, он рассматривает вопрос как научную проблему. Он её формулирует, пишет о средствах, в чём суть момента, что является наиболее актуальным. Задача стоит в том, чтобы противоречия между капитализмом и нарождающимся коммунизмом разрешить в пользу коммунизма. Надо всё время видеть, в какой точке мы находимся и куда направить свои усилия.
— Хочу начать с материала, который расположен в конце тома — “Заметки публициста”.
— Ленин в своё время составлял анкету и указывал в ней — “публицист”.
— Нет, литератор!
— Публицист!
— Нет, я проверял!
— Хорошо, поспорим. Если Вы победите — с меня шоколадка.
— Хорошо.
“Представим себе человека, совершающего восхождение на очень высокую, крутую и не исследованную ещё гору… Он оказался в положении, когда двигаться вперед по избранному направлению и пути оказалось уже не только трудно и опасно, но прямо невозможно. Ему пришлось повернуть назад, спускаться вниз, искать других путей, хотя бы более длинных, но всё же обещающих возможность добраться до вершины. Спуск вниз… представляет опасности и трудности, пожалуй, даже большие, чем подъем: легче оступиться; не так удобно осмотреть то место, куда ставишь ногу; нет того особо приподнятого настроения, которое создавалось непосредственным движением вверх, прямо к цели, и т. д. Приходится обвязывать себя верёвкой, тратить целые часы, чтобы киркой вырубать уступы или места, где бы можно было крепко привязать веревку, приходится двигаться с черепашьей медленностью и притом двигаться назад, вниз, дальше от цели, и все еще не видать, кончается ли этот отчаянно опасный, мучительный спуск, находится ли сколько-нибудь надёжный обход, по которому можно бы опять, смелее, быстрее, прямее двинуться вперёд, вверх, к вершине.
Едва ли не будет естественным предположить, что у человека, оказавшегося в таком положении, являются, — несмотря на то, что он поднялся неслыханно высоко, — минуты уныния. И, вероятно, эти минуты были бы многочисленнее, чаще, тяжелее, если бы он мог слышать некоторые голоса снизу, наблюдающие из безопасного далека…
Голоса же снизу несутся злорадные. Одни злорадствуют открыто, улюлюкают, кричат: сейчас сорвётся, так ему и надо, не сумасшествуй! Другие стараются скрыть своё злорадство, действуя преимущественно по образцу Иудушки Головлева; они скорбят, вознося очи горе. К прискорбию, наши опасения оправдываются! Не мы ли, потратившие всю жизнь на подготовку разумного плана восхождения на эту гору, требовали отсрочки восхождения, пока наш план не кончен разработкой? И если мы так страстно боролись против пути, оставляемого теперь и самим безумцем (смотрите, смотрите, он пошёл назад, он спускается вниз, он целыми часами подготовляет себе возможность подвинуться на какой-нибудь аршин! а нас поносил подлейшими словами, когда мы систематически требовали умеренности и аккуратности!), — если мы так горячо осуждали безумца и предостерегали всех от подражания и помощи ему, то мы делали это исключительно из любви к великому плану восхождения на данную гору, чтобы не скомпрометировать этот великий план вообще!
Пример — не доказательство. Всякое сравнение хромает. Это — истины бесспорные и общеизвестные, но их не мешает напомнить, чтобы нагляднее представить границы значимости всякого сравнения вообще.
Российский пролетариат поднялся в своей революции на гигантскую высоту, не только по сравнению с 1789 и 1793 гг., но и по сравнению с 1871 годом. Надо как можно трезвее, яснее, нагляднее дать себе отчёт в том, что именно мы «доделали» и чего не доделали: тогда голова останется свежею, не будет ни тошноты, ни иллюзий, ни уныния.
Мы создали советский тип государства, начали этим новую всемирно-историческую эпоху, эпоху политического господства пролетариата, пришедшую на смену эпохе господства буржуазии.
Но мы не доделали даже фундамента социалистической экономики. Это еще могут отнять назад враждебные нам силы умирающего капитализма. Надо отчетливо сознать и открыто признать это, ибо нет ничего опаснее иллюзий (и головокружения, особенно на больших высотах).
… Для победы социализма нужны совместные усилия рабочих нескольких передовых стран… Погибшими наверняка надо бы признать тех коммунистов, которые бы вообразили, что можно без ошибок, без отступлений, без многократных переделываний недоделанного и неправильно сделанного закончить такое всемирно-историческое «предприятие», как завершение фундамента социалистической экономики (особенно в стране мелкого крестьянства). Не погибли (и, вероятнее всего, не погибнут) те коммунисты, которые не дадут себе впасть ни в иллюзии, ни в уныние, сохраняя силу и гибкость организма для повторного «начинания сначала» в подходе к труднейшей задаче”.
— Дальнейшая история показала, кто настоящий коммунист. Сталин вполне соответствует требованию, выдвинутому здесь Лениным.
— “Роза Люксембург ошибалась в вопросе о независимости Польши; ошибалась в 1903 году в оценке меньшевизма; ошибалась в теории накопления капитала; ошибалась, защищая в июле 1914 года, рядом с Плехановым, Вандервельдом, Каутским и др., объединение большевиков с меньшевиками; ошибалась в своих тюремных писаниях 1918 года (причём сама же по выходе из тюрьмы в конце 1918 и начале 1919 года исправила большую часть своих ошибок). Но несмотря на эти свои ошибки, она была и остаётся орлом; и не только память о ней будет всегда ценна для коммунистов всего мира, но её биография и полное собрание её сочинений (с которым невозможно опаздывают немецкие коммунисты, извиняемые лишь отчасти неслыханным количеством жертв в их тяжёлой борьбе) будут полезнейшим уроком для воспитания многих поколений коммунистов всего мира”.
А начинается том Третьим Конгрессом коммунистического Интернационала, который состоялся 22 июня — 12 июля 1921 г.
— Где произошёл окончательный разрыв с предателями.
— Да. Тезисы доклада о тактике РКП.
“… С одной стороны, международная буржуазия полна бешеной ненависти и вражды к Советской России и готова в каждую минуту броситься, чтобы задушить её. С другой стороны, все попытки военного вмешательства, стоившие этой буржуазии сотни миллионов франков, кончились полной неудачей, несмотря на то, что Советская власть была тогда слабее, чем теперь, а русские помещики и капиталисты имели целые армии на территории РСФСР. Оппозиция против войны с Советской Россией во всех капиталистических странах чрезвычайно усилилась, питая революционное движение пролетариата и захватывая очень широкие массы мелкобуржуазной демократии. Рознь интересов между различными империалистскими странами обострилась и обостряется с каждым днем всё глубже. Революционное движение среди сотен миллионов угнетённых народов Востока растёт с замечательной силой. В результате всех этих условий международный империализм оказался не в состоянии задушить Советскую Россию, несмотря на то, что он гораздо сильнее её, и вынужден был на время признать или полупризнать её, вступать в торговые договоры с ней.
Международная буржуазия, лишённая возможности вести открытую войну против Советской России, выжидает, подкарауливая момент, когда обстоятельства позволят ей возобновить эту войну.
Но растущий экономический кризис везде ухудшает положение широких масс, и это обстоятельство, наряду с всё более очевидной неизбежностью новых империалистских войн при сохранении капитализма, делает всё более шаткою указанную опору.
Внутреннее политическое положение Советской России определяется тем, что здесь мы видим в первый раз во всемирной истории существование, в течение целого ряда лет, только двух классов: пролетариата, который воспитан десятилетиями очень молодой, но всё же современной крупной машинной промышленностью, и мелкого крестьянства, составляющего огромное большинство населения.
При таком внутреннем положении России для её пролетариата, как господствующего класса, главной задачей момента является правильное определение и осуществление тех мер, которые необходимы для руководства крестьянством, для прочного союза с ним, для долгого ряда постепенных переходов к крупному обобществленному машинному земледелию.
Поэтому с точки зрения развития всемирной пролетарской революции, как единого процесса, значение переживаемой Россиею эпохи состоит в том, чтобы практически испытать и проверить политику пролетариата, держащего государственную власть в своих руках, по отношению к мелкобуржуазной массе.
Основа для правильного взаимоотношения пролетариата и крестьянства в Советской России создана эпохой 1917–1921 годов, когда нашествие капиталистов и помещиков, поддержанных и всей мировой буржуазией и всеми партиями мелкобуржуазной демократии (эсерами и меньшевиками), создало, закрепило и оформило военный союз пролетариата и крестьянства за Советскую власть. Гражданская война есть самая острая форма классовой борьбы, а чем острее эта борьба, тем скорее сгорают в её огне все мелкобуржуазные иллюзии и предрассудки, тем очевиднее показывает сама практика даже наиболее отсталым слоям крестьянства, что спасти его может только диктатура пролетариата, что эсеры и меньшевики фактически являются лишь прислужниками помещиков и капиталистов.
Но если военный союз между пролетариатом и крестьянством явился — и не мог не явиться — первой формой их прочного союза, то он не мог бы держаться и нескольких недель без известного экономического союза названных классов”.
Далее о переходе к правильным хозяйственным взаимоотношениям пролетариата и крестьянства.
— В условиях гражданской войны трудно было выстроить правильную политику в области экономики.
— “Вполне правильным и устойчивым, с социалистической точки зрения, союз мелких крестьян и пролетариата может стать лишь тогда, когда вполне восстановленные транспорт и крупная промышленность позволят пролетариату давать крестьянам в обмен на продовольствие все необходимые для них и для улучшения их хозяйства продукты.
Продналог, естественно, означает свободу крестьянина распоряжаться излишками, остающимися после уплаты налога. Поскольку государство не сможет предоставить крестьянину продуктов социалистической фабрики в обмен на все эти излишки, постольку свобода торговли излишками неминуемо означает свободу развития капитализма.
В указанных пределах, однако, это нисколько не страшно для социализма, пока транспорт и крупная промышленность остаются в руках пролетариата. Напротив, развитие капитализма под контролем и регулированием пролетарского государства (т. е. в этом смысле слова «государственного» капитализма) выгодно и необходимо в чрезвычайно разорённой и отсталой мелкокрестьянской стране (конечно, в известной лишь мере), поскольку оно в состоянии ускорить немедленный подъем крестьянского земледелия. Ещё более относится это к концессиям: не производя никакой денационализации, рабочее государство отдаёт в аренду определённые рудники, лесные участки, нефтяные промыслы и прочее иностранным капиталистам, чтобы получить от них добавочное оборудование и машины, позволяющие нам ускорить восстановление советской крупной промышленности”.
— На практике концессии в России не развились. Буржуазия не пошла на это, поскольку поняла, что тем самым тоже участвует в социалистическом строительстве, а этого ей очень не хотелось.
— “Единственной материальной основой социализма может быть крупная машинная промышленность, способная реорганизовать и земледелие. Но этим общим положением нельзя ограничиться. Его необходимо конкретизировать. Соответствующая уровню новейшей техники и способная реорганизовать земледелие крупная промышленность есть электрификация всей страны. Научную работу выработки плана такой электрификации РСФСР мы должны были выработать, и мы её выполнили. При участии свыше 200 лучших научных, инженерных и агрономических сил России эта работа закончена, напечатана в виде объёмистого тома и утверждена, в общем, VIII Всероссийским съездом Советов в декабре 1920 г. Теперь уже организован созыв Всероссийского съезда электротехников, который соберется в августе 1921 года, подробно рассмотрит эту работу, и она получит тогда окончательное государственное утверждение”.
Примечание к этому пункту.
“VIII Всероссийский электротехнический съезд происходил в Москве 1-9 октября 1921 года. Съезд был созван по инициативе В. И. Ленина во исполнение резолюции VIII съезда Советов по специальному постановлению СНК от 8 февраля 1921 года «в целях всестороннего обсуждения технико-экономических вопросов, связанных с осуществлением плана электрификации России, а также привлечения широких народных масс к. активному участию в деле электрификации народного хозяйства». В работе съезда приняли участие 893 делегата из 102 городов России и 475 гостей; среди них — крупнейшие ученые страны, хозяйственники и специалисты, многочисленные представители рабочих электротехнических предприятий.
Съезд в пленарных заседаниях и комиссиях заслушал большое количество докладов, в том числе доклады Г. М. Кржижановского о работе ГОЭЛРО; А. Ф. Иоффе — о строении материи; М. В. Шулейкина о развитии радиотелеграфии и радиотелефонии; Л. К. Рамзина — о топливном снабжении России; Г. О. Графтио — об электрификации транспорта и другие”.
А когда российские учёные после этого выступали на съездах? Я что-то не припомню.
— Положение Академии наук в условиях строительства социализма было положением деятельности боевой единицы, с чем была связана индустриализация. Она была применением науки к развитию производства. Мы же создали передовую индустрию!
— “Во всяком случае во время кризиса и на другой день после него нашим единственным противником явится вся реакционная масса, объединяющаяся вокруг чистой демократии, и этого, как я полагаю, ни в каком случае упускать из виду нельзя”. Это Ленин привёл цитату Энгельса.
— Вот демократия, которой кормят ещё с тех пор.
— “Диктатура пролетариата означает не прекращение классовой борьбы, а продолжение её в новой форме и новыми орудиями”.
— А Хрущёв прямо говорил: классовая борьба завершилась. Партия вместо того, чтобы продолжать борьбу за переход к полному коммунизму, завершила её, что и привело к взятию власти буржуазией.
— “По какому принципу должны мы действовать? По принципу справедливости или большинства? Нет. Мы должны действовать практично. Мы должны произвести распределение таким образом, чтобы сохранить власть пролетариата”.
— Первая фаза коммунизма равенства дать не может. Неравенство остаётся и неравенство несправедливое. Поэтому все эти речи о народовластии и равенстве в этих условиях являются болтовнёй.
— “Речь в защиту тактики Коммунистического Интернационала”, 1 июля. Здесь Ленин разбирает несколько предложений. Вот он цитирует первое предложение: “Вместо слов «основные положения» следует поставить «цели»”.
И комментирует.
“Основные положения и цели — две разные вещи: ведь в целях с нами будут согласны и анархисты, потому что и они стоят за уничтожение эксплуатации и классовых различий.
Принципы — это не цель, не программа, не тактика и не теория. Тактика и теория — это не принципы. Что отличает нас от анархистов в смысле принципов? Принципы коммунизма заключаются в установлении диктатуры пролетариата и в применении государственного принуждения в переходный период. Таковы принципы коммунизма, но это не его цель. И товарищи, внесшие такое предложение, совершили ошибку.
Во-вторых, там сказано: «Следует зачеркнуть слово «большинство»». Прочтите всё:
«III конгресс Коммунистического Интернационала приступает к пересмотру вопросов тактики в условиях, когда в целом ряде стран объективное положение обострилось в революционном смысле и когда организовался целый ряд коммунистических массовых партий, нигде, впрочем, не взявших в свои руки фактического руководства большинством рабочего класса в их действительной революционной борьбе».
И вот хотят слово «большинство» зачеркнуть. Благодарю покорно! Мы на это не пойдём. Даже германская партия — одна из лучших — и та не имеет за собою большинства рабочего класса. Мы, стоящие перед самой тяжёлой борьбой, не боимся сказать эту правду, а вот здесь есть три делегации, желающие начать с неправды, потому что если конгресс зачеркнет слово «большинство», то этим он покажет, что хочет неправды”.
— Многие выступающие на съездах и конференциях, делают это, чтобы себя показать, чтобы на них посмотрели. Чтобы продвинуться. Те же Бухарин, Троцкий.
— “Мы победили в России, и притом с такою лёгкостью потому, что подготовили нашу революцию во время империалистической войны. Это — первое условие. Десять миллионов рабочих и крестьян были у нас вооружены, и нашим лозунгом был: немедленный мир, во что бы то ни стало. Мы победили потому, что широчайшие крестьянские массы были настроены революционно против крупных помещиков… Если говорят, что мы победили в России, несмотря на то, что у нас была небольшая партия, то этим только доказывают, что русскую революцию не поняли и что совершенно не понимают, как нужно подготовлять революцию.
Первым нашим шагом было создание настоящей коммунистической партии… Вторая ступень будет заключаться в том, чтобы, сорганизовавшись в партию, научиться подготовлять революцию.
… Мне хотелось бы… сказать несколько слов о понятии «массы». Понятие «массы» — изменчиво, соответственно изменению характера борьбы… Когда революция уже достаточно подготовлена, понятие «массы» становится другим: несколько тысяч рабочих уже не составляют массу. Это слово начинает означать нечто другое. Понятие массы изменяется в том смысле, что под ним разумеют большинство, и притом не простое лишь большинство рабочих, а большинство всех эксплуатируемых; другого рода понимание недопустимо для революционера, всякий другой смысл этого слова становится непонятным… Но надо знать, какими методами привлекать на свою сторону массы. Для этого необходима основательная подготовка революции.
Мы должны поэтому привлечь на свою сторону не только большинство рабочего класса, но и большинство трудящегося и эксплуатируемого сельского населения. Подготовили ли вы это? Почти нигде”.
Следующий материал “Мысли насчёт «плана» государственного хозяйства”.
“Главная ошибка всех нас была до сих пор, что мы рассчитывали на лучшее; и от этого впадали в бюрократические утопии. Реализовалась из наших планов ничтожная доля. Над планами смеялась жизнь, смеялись все.
Надо это в корне переделать.
Рассчитать на худшее. Опыт уже есть хоть малый, но практический.
Продовольствие? Фрумкин говорит: идеал — 150 миллионов пудов налог +50 миллионов пудов обменом + 40 миллионов пудов с Украины = 240 миллионов пудов.
Надо взять расчёт на 200 миллионов пудов всего в год.
Промышленность по отраслям и по губерниям (отнюдь не откладывая до «целого») провести архибыстро, и, главное, засадить 70% членов Госплана за работу по 14 часов в сутки (пусть наука потерпит: пайки дали хорошие, надо заставить работать)”.
То есть сначала дали хороший паёк.
— А как же? Иначе он будет думать не о планах развития России, а о том, как бы чего съесть.
— “Заметки о мерах борьбы с голодом и об усилении хозяйственной работы”. То есть голод всё ещё является проблемой.
— Конечно, социализм-то ещё не построен.
— “Если район, охваченный неурожаем и голодный, обнимает территорию с 25 миллионами населения, то не следует ли рядом мер самых революционных взять с этого именно района молодежь в армию в количестве около 500 тысяч штыков? (и даже может быть до 1 миллиона?).
Цель: помочь населению до известной степени, ибо прокормим часть голодных, и, может быть, посылками домой хлеба поможем до известной степени голодным”.
Далее “Письмо Г. Мясникову”, 5/VIII, 1921.
“Интересные документы!
Статья «Больные вопросы» особенно наглядно показывает, по-моему, вашу основную ошибку. И я считаю долгом всё сделать, чтобы постараться вас убедить.
В начале статьи вы правильно применяете диалектику. Да, кто не понимает смены лозунга «гражданская война» лозунгом «гражданский мир», тот смешон, если не хуже. Да, в этом вы правы.
Но именно потому, что вы в этом правы, меня удивляет, как вы забыли вами самим правильно примененную диалектику при своих выводах.
«… Свободу печати от монархистов до анархистов включительно…» Очень хорошо! Но, извините, все марксисты и все думавшие над четырёхлетним опытом нашей революции рабочие скажут: разберёмся в том, какую свободу печати? для чего? для какого класса?
Свобода печати во всем мире, где есть капиталисты, есть свобода покупать газеты, покупать писателей, подкупать и покупать и фабриковать «общественное мнение» в пользу буржуазии.
Это факт.
Никто никогда не сможет его опровергнуть.
А у нас? Может ли кто отрицать, что буржуазия разбита, но не уничтожена? что она притаилась? Нельзя этого отрицать.
Свобода печати в РСФСР, окружённой буржуазными врагами всего мира, есть свобода политической организации буржуазии и её вернейших слуг, меньшевиков и эсеров.
Это факт неопровержимый.
Буржуазия (во всём мире) ещё сильнее нас и во много раз. Дать ей ещё такое оружие, как свобода политической организации (= свободу печати, ибо печать есть центр и основа политической организации), значит облегчать дело врагу, помогать классовому врагу.
В вопросе «гражданский мир или гражданская война», в вопросе о том, как мы завоевывали и продолжим «завоевание» крестьянства (на сторону пролетариата), в этих двух важнейших, коренных, мировых (= касающихся сути мировой политики) вопросах (коим посвящены обе ваши статьи) вы сумели встать на точку зрения не мещанскую, не сентиментальную, а на марксистскую. Вы сумели там по-деловому, трезво учесть взаимоотношения всех классов.
А тут вдруг скатились в пропасть сентиментализма.
«… У нас куча безобразий и злоупотреблений: свобода печати их разоблачит…»
Вот на чём, насколько я могу судить по двум статьям, вы сбились. Вы дали себя подавить известному числу печальных и горьких фактов и потеряли способность трезво учесть силы.
Вы «шли в комнату, попали в другую».
Вы хотели лечить коммунистическую партию и стали хвататься за лекарство, несущее верную смерть — не от вас, конечно, а от мировой буржуазии (+ Милюков + Чернов + Мартов).
Вы забыли мелочь, совсем малюсенькую мелочь, именно: мировую буржуазию и её «свободу» покупать себе газеты, покупать себе центры политической организации.
Вы позволили себя увлечь панике и по этой наклонной плоскости докатились до того, что выходит нечто похожее на основание вами новой партии или на ваше самоубийство.
Нельзя впадать в панику.
Оторванность комячеек от партии? Есть. Зло, бедствие, болезнь.
Есть. Тяжёлая болезнь. Мы её видим.
Лечить её надо не «свободой» (для буржуазии), а мерами пролетарскими и партийными.
То, что вы говорите о поднятии хозяйства, об «автоплуге» и проч., о борьбе за «влияние» на крестьянство и т. д., содержит в себе много верного, много полезного.
Отчего бы вам не выделить этого? Мы сойдемся и будем работать дружно в одной партии. Польза будет громадная, но не сразу, а очень медленно.
Оживлять Советы, привлекать беспартийных, проверять беспартийными работу партийных — вот это абсолютно верно. Вот где работы тьма. Непочатый угол работы.
Почему бы вам этого не развить деловым образом? в брошюре для съезда? Почему бы за это не взяться?
От неверия в чёрную работу, медленную, трудную, тяжелую, люди впадают в панику и ищут «легкого» выхода: «свобода печати» (для буржуазии).
Где вы указали Центральному Комитету такое-то злоупотребление? и такое-то средство его исправить, искоренить?
Ни разу. Ни единого разу.
Вы увидали кучу бедствий и болезней, впали в отчаяние и бросились в чужие объятия, в объятия буржуазии («свобода печати» для буржуазии). А мой совет в отчаяние и в панику не впадать.
И я надеюсь, что, подумав трезво, вы не станете из ложного самолюбия настаивать на явной политической ошибке («свобода печати»), а, выправив нервы, поборов в себе панику, вы возьмётесь за деловую работу: помочь связи с беспартийными, помочь проверке беспартийными работы партийных.
На этой работе дела тьма”.
— Видно из этого письма, что Ленин обращается не столько к Мясникову, сколько ко всем, кто впадает в панику.
— Письмо к немецким коммунистам.
“… Действительно революционной партии у немецких рабочих ко времени кризиса не оказалось, вследствие опоздания с расколом, вследствие гнёта проклятой традиции «единства» с продажной (Шейдеманы, Легины, Давиды и К° ) и бесхарактерной (Каутские, Гильфердинги и К°) бандой лакеев капитала”.
— А сколько было шума о том, что мы должны ждать немецкой революции, учиться у германских коммунистов…
— “Вот почему развитие революционного рабочего движения в Германии шло, начиная с конца 1918 года, особенно тяжёлым и мучительным путем. Но оно шло и неуклонно идет вперёд… Не терять хладнокровия и выдержки; — систематически исправлять ошибки прошлого; — неуклонно завоевывать большинство среди рабочих масс и в профсоюзах и вне их; — терпеливо строить крепкую и умную коммунистическую партию, способную действительно руководить массами при всех и всяких поворотах событий; — вырабатывать себе стратегию, стоящую на уровне наилучшей международной стратегии самой «просвещённой» (вековым опытом вообще, «русским опытом» в особенности) передовой буржуазии, — вот что надо делать и вот что будет делать немецкий пролетариат, вот что гарантирует ему победу.
В Западной Европе почти нет людей, переживших сколько-нибудь крупные революции; опыт великих революций там почти совершенно забыт; а переход от желания быть революционным и от разговоров (и резолюций) о революции к действительной революционной работе есть очень трудный, медленный, мучительный переход.
Выработка опытных и влиятельнейших вождей партии — долгое, трудное дело. А без этого диктатура пролетариата, «единство воли» его останутся фразой”.
Затем обсуждается Леви.
“Сначала — подвох против партии, драка из-за угла, порча работы партии.
Потом — обсуждение решений конгресса по существу.
Это великолепно. Но этим Леви и убивает себя окончательно.
Паулю Леви хочется продлить драку.
Величайшей стратегической ошибкой будет удовлетворение этого желания. Я бы посоветовал немецким товарищам: запретить полемику с Леви и с его журнальчиком на страницах ежедневной прессы партии. Не надо делать ему рекламы. Не надо позволять ему отвлекать внимание борющейся партии от важного на неважное. В случаях крайней необходимости полемизировать в еженедельных, ежемесячных журналах или брошюрах и, по возможности, не доставлять ка-а-пистам и Паулю Леви удовольствия, которое они испытывают, когда называют их по имени, а говорить просто о «некоторых не очень умных критиках, желающих непременно считать себя за коммунистов».
Сначала коммунисты должны были на весь мир провозгласить свои принципы. Это сделано на I конгрессе. Это первый шаг.
Вторым шагом было организационное оформление Коммунистического Интернационала и выработка условий приема в него, — условий отделения на деле от центристов, от прямых и косвенных агентов буржуазии внутри рабочего движения. Это сделано на II конгрессе.
На III конгрессе надо было начать деловую, положительную работу, определить конкретно, учитывая практический опыт начатой уже коммунистической борьбы, определить, как именно работать дальше, в отношении тактическом и в отношении организационном. Этот третий шаг мы и сделали. Мы имеем армию коммунистов во всём мире. Она еще плохо обучена, плохо организована. Величайшим вредом для дела было бы забвение этой истины или боязнь признать её. Эту армию надо деловым образом, с величайшей осторожностью и строгостью проверяя себя, изучая опыт своего собственного движения, как следует обучить, как следует организовать, испытать на всяческих маневрах, на разнообразных сражениях, на операциях наступления и отступления. Без этой долгой и тяжёлой школы победить нельзя.
Наши тактические и стратегические приемы отстали ещё (если судить в интернациональном масштабе) от превосходной стратегии буржуазии, которая научилась на примере России и не даст себя «взять врасплох». Но сил больше, неизмеримо больше за нами, тактике и стратегии мы учимся, мы подвинули вперёд эту «науку» на опыте ошибок мартовского выступления 1921 года. Мы одолеем эту «науку» целиком”.
Следующая статья “Новые времена, старые ошибки в новом виде”.
“Каждый своеобразный поворот истории вызывает некоторые изменения в форме мелкобуржуазных шатаний, всегда имеющих место рядом с пролетариатом, всегда проникающих в той или иной мере в среду пролетариата.
Мелкобуржуазный реформизм, т. е. прикрытое добренькими демократическими и «социал-демократическими фразами и бессильными пожеланиями лакейство перед буржуазией, и мелкобуржуазный революционаризм, грозный, надутый, чванный на словах, пустышка раздробленности, распылённости, безголовости на деле — таковы два «потока» этих шатаний. Они неизбежны, пока не устранены самые глубокие корни капитализма.
Основной мотив у меньшевиствующих: «Большевики повернули назад, к капитализму…”
Основной мотив у полуанархистов, вроде немецкой «коммунистической рабочей партии», или той части нашей бывшей рабочей оппозиции, которая ушла из партии или отходит от неё: «Не верят теперь большевики в рабочий класс!». Лозунги отсюда выводятся более или менее похожие на «кронштадтские» весны 1921 года”.
— А Ленин ещё раньше говорил, что нам не нужны истерические порывы. Нам нужна мерная поступь железных батальонов пролетариата.
— Далее он разбирает этапы революционных событий.
“Этап 1-й, чисто политический, так сказать, от 25 октября до 5 января, до разгона учредилки…
2-й этап. Брестский мир.
3-й этап. Гражданская война от чехословаков и «учредиловцев» до Врангеля, 1918 — 1920 годов.
4-й этап. Антанта вынуждена прекратить (надолго ли?) интервенцию и блокаду.
Кто боится поражения перед началом великой борьбы, тот может называть себя социалистом лишь для издевательства над рабочими.
Именно потому, что мы не боимся смотреть в лицо опасности, мы лучше используем свои силы для борьбы, — мы трезвее, осторожнее, расчетливее взвешиваем шансы, — мы делаем все уступки, усиливающие нас и раздробляющие силы врага (как увидел теперь даже последний дурак, что «Брестский мир» был уступкой, усилившей нас и раздробившей силы международного империализма)”.
— А сколько сил Ленину пришлось потратить, чтобы убедить своих товарищей!
— “Кричащим меньшевикам мы укажем просто хотя бы на то, что ещё весной 1918 года коммунисты провозгласили и защищали идею блока, союза с государственным капитализмом против мелкобуржуазной стихии. Три года тому назад!
Без известной «передышки» этих новых сил нет; иначе как медленно они не нарастут; иначе как на базе восстановленной крупной индустрии (т. е., говоря точнее и конкретнее, на базе электрификации) им взяться неоткуда.
Надо понять это и считаться с необходимостью, вернее: с неизбежностью замедленного прироста новых сил рабочего класса”.
— Для рабочего класса необходимо производство. Если не будет никакого производства, то рабочий класс деклассируется и не сможет решать задачи революции.
— Предложение в политбюро ЦК РКП(б) о предании суду Унгерна.
“Советую обратить на это дело побольше внимания, добиться проверки солидности обвинения и в случае, если доказанность полнейшая, в чём, по-видимому, нельзя сомневаться, то устроить публичный суд, провести его с максимальной скоростью и расстрелять”.
Письмо в редакцию газеты «Экономическая жизнь».
«Чтобы газета стала на деле, а не на словах только, органом СТО, необходимы следующие изменения:
1) Строже следить за неаккуратным или неполным поступлением отчётов в соответствующие учреждения и заносить на черную доску неисправных, в то же время добиваясь (через соответствующий наркомат или через управление делами СТО) аккуратной отчётности.
2) Все помещаемые статистические данные гораздо строже, т. е. заботливее, тщательнее систематизировать, всегда добиваясь данных для сравнения, всегда приводя данные за прошлые годы (месяцы и т. п.), всегда подбирая материал для анализа, для объяснения причин неуспеха, для выделения тех или иных успевающих или хотя бы опережающих остальные предприятия и т. д.
3) Завести сеть корреспондентов с мест, как коммунистов, так и беспартийных, и уделять больше места корреспонденциям с мест, с заводов, с рудников, с совхозов, с железнодорожных депо и мастерских и т. д.
4) Печатать в особых приложениях сводки по всем важнейшим вопросам нашей экономики. Сводки должны быть безусловно обработанные, с анализом всесторонним и с практическими выводами.
Так как бумаги нет, то надо сэкономить её. Вероятно, это осуществимо. Например, число экземпляров понизить с 44 до 30 тысяч (вполне достаточно при правильном распределении…).
В ежедневной газете весь статистический материал, которого очень много, но который крайне отрывочен, должен быть подогнан к этим месячным сводкам, очищен от деталей и мелочей и т. п.
5) Весь текущий статистический материал должен быть распределён между: (а) сотрудниками «Экономической Жизни», (б) членами Госплана и (в) членами или работниками Центрального статистического управления…
6) За предприятиями, отданными в концессию и в аренду, «Экономическая Жизнь» должна следить и в смысле отчётности, и в смысле надзора и выводов, совершенно так же, как за остальными”.
Далее. Проект постановления Политбюро ЦК РКП(б) о свободной продаже книг, хранящихся на складах Москвы.
“Из числа книг, пускаемых в свободную продажу в Москве, изъять порнографию и книги духовного содержания, отдав их в Главбум на бумагу.
Иностранные книги разрешить продавать свободно”.
Проект постановления Политбюро ЦК РКП(б).
“Поручить т. Богданову немедленно осуществить образование государственного треста из заводов и рудников Риддеровского, Экибастузских и всех тех, кои с ними хозяйственно связаны, на началах наибольшей финансовой и экономической самостоятельности, независимости от местных, сибирских, киргизских и др. властей и прямого подчинения ВСНХозу”.
Записка В. М. Молотову с предложением в ЦК РКП(б).
“Тов. Молотов!
Со всех сторон слышу, что рекомендации (по делу чистки партии) дают направо, налево из любезности.
Предлагаю опубликовать циркуляр ЦК (по соглашению и за подписью ЦКК и Комиссии проверки): «Рекомендации разрешается давать лишь тем, кто не меньше года лично наблюдал работу рекомендуемого, работая с ним вместе в той или иной парторганизации»”.
Интересная статья “О чистке партии”.
“Как частную задачу чистки партии, я бы указал еще на чистку её от бывших меньшевиков… Потому что меньшевики, как течение, доказали за период 1918 – 1921 гг. два своих свойства: первое — искусно приспособляться, «примазываться» к господствующему среди рабочих течению; второе — ещё искуснее служить верой и правдой белогвардейщине, служить ей на деле, отрекаясь от неё на словах”.
К вопросу о задачах Рабкрина, их понимании и их исполнении.
— Рабоче-крестьянская инспекция.
— “Задача Рабоче-крестьянской инспекции — не только и даже не столько «ловить», «изобличить» (это задача суда, с которым Рабкрин соприкасается близко, но отнюдь не тождествен), — сколько уметь поправить.
Умелое исправление вовремя — вот главная задача Рабкрина”.
— А кто был главой Рабкрина?
— Не помню.
— Товарищ Сталин.
— “Чтобы уметь исправить, надо, во-1-х, изучать и изучить ведение дела в том или ином учреждении, предприятии, отделе и т. п.; во-2-х, вовремя провести необходимые практические изменения, осуществить их на деле.
Задача Рабкрина выработать на опыте деловой инспекции группу руководящих, опытных, сведущих лиц, которые бы в состоянии были формулировать вопросы (при умелой, правильной постановке вопросов одна уже постановка вопросов предрешает успех ревизии и даёт возможность исправления), — направлять ревизию и инспекцию, — проверять исправление и т. д.
Постановка отчётности, например, есть вещь основная во всех ведомствах и учреждениях самых разнородных. Рабкрин должен её знать, изучить..
Мои предложения, кои я рад изменить, если мне дадут лучшие:
1) ввести отчётность (раз в 2 недели) не по почте, как теперь, а по телеграфу;
2) выработать для сего своего рода «код»: 7–9 цифр с буквами, чтобы в немногих строках был дан итог (заготовлено кубических саженей; вывезено; получено и выдано хлеба, фуража и т. п.);
3) провести либо в законодательном порядке право Данишевского арестовывать за недачу отчёта в срок, либо (если это невозможно, если это почему-либо не проходит) обращение в Президиум ВЦИК с просьбой арестовывать за недачу отчёта; проведение соответствующей директивы через ЦК РКП; проверка исполнения;
4) способы проверки на месте лично, непосредственно, исполняется ли? как? в чём трудности?
Как практический итог предлагаю: 1) выделить хотя бы вопрос о постановке отчётности и довести его до конца; 2) поручить его имярекам, сообщить мне их имена; 3) сообщить мне имя ревизора, коему поручено лескомовское дело”.
— Это очень важный момент. Человек, предоставляющий отчёт, должен понимать, что он делает не то, что нужно лично ему, а то, что нужно общему делу. Партия должна освобождаться от тех, кто не хочет отвечать, кто не хочет делать отчёты.
Мы вот вынуждены были целую группу товарищей исключить, потому что они упорно не хотели отчитываться по тем делам, которые на них были возложены.
— Коммунизм! Что хотим, то и делаем.
Итак. “Новая экономическая политика и задачи политпросветов”. Доклад на II Всероссийском съезде политпросветов 17 октября 1921 г.
— До сих пор многие не могут понять, что НЭП означал не возврат к капитализму, а движение к капитализму более планомерное, широкое, чем это можно было сделать в условиях военного коммунизма. Нужно было экономически разбить те уклады, без которых пока обойтись было нельзя. А разбить экономически их можно было, только развивая коммунистический и госкапиталистический уклад. Тогда вы боретесь с мелкобуржуазной стихией и подтягиваете даже патриархальный уклад. Надо его тоже тянуть в промышленность.
— “… Резкий поворот сделала наша Советская власть и наша коммунистическая партия, перейдя к той экономической политике, которую зовут «новой», новой по отношению к предыдущей нашей экономической политике.
А по сути дела — в ней больше старого, чем в предыдущей нашей экономической политике.
В начале 1918 г. мы рассчитывали на известный период, когда мирное строительство будет возможно… Мы сделали ту ошибку, что решили произвести непосредственный переход к коммунистическому производству и распределению. Мы решили, что крестьяне по развёрстке дадут нужное нам количество хлеба, а мы разверстаем его по заводам и фабрикам, — и выйдет у нас коммунистическое производство и распределение.
Не могу сказать, что именно так определенно и наглядно мы нарисовали себе такой план, но приблизительно в этом духе мы действовали. Это, к сожалению, факт. Я говорю: к сожалению, потому что не весьма длинный опыт привёл нас к убеждению в ошибочности этого построения, противоречащего тому, что мы раньше писали о переходе от капитализма к социализму, полагая, что без периода социалистического учёта и контроля подойти хотя бы к низшей ступени коммунизма нельзя. В теоретической литературе начиная с 1917 г., когда задача принятия власти встала и была большевиками перед всем народом раскрыта, в нашей литературе подчеркивалось определенно, что длинный и сложный переход от капиталистического общества (и тем более длинный, чем менее оно развито), переход через социалистический учёт и контроль хотя бы к одному из подступов к коммунистическому обществу необходим”.
— Крестьянину нужен был свой опыт, при котором бы он увидел, что без укрупнения хозяйства, без коллективизации дальше нет развития.
— “Стратегическое отступление… И наша новая экономическая политика, по сути её, в том и состоит, что мы в этом пункте потерпели сильное поражение и стали производить стратегическое отступление: «Пока не разбили нас окончательно, давайте-ка отступим и перестроим все заново, но прочнее». Бывши один раз битыми, мы начинали наступать медленно, систематически и осторожно.
Развёрстка в деревне, этот непосредственный коммунистический подход к задачам строительства в городе, мешала подъёму производительных сил и оказалась основной причиной глубокого экономического и политического кризиса, на который мы наткнулись весной 1921 года.
Основной вопрос, с точки зрения новой экономической политики, состоит в том, чтобы скорее суметь воспользоваться создавшимся положением.
Новая экономическая политика означает замену развёрстки налогом, означает переход к восстановлению капитализма в значительной мере.
Концессии с заграничными капиталистами, аренда частных капиталистов — это и есть прямое восстановление капитализма и это связано с корнями новой экономической политики. Ибо уничтожение разверстки означает для крестьян свободную торговлю сельскохозяйственными излишками, не взятыми налогом, а налог берёт лишь небольшую долю продуктов. Крестьяне составляют гигантскую часть всего населения и всей экономики, и поэтому на почве этой свободной торговли капитализм не может не расти.
Весь вопрос, за кем пойдёт крестьянство — за пролетариатом, стремящимся построить социалистическое общество, или за капиталистом, который говорит: «Повернём назад, так оно безопаснее, а то еще какой-то социализм выдумали».
Вот к чему сводится вся теперешняя война: кто победит, кто скорее воспользуется — капиталист, которого мы же пускаем в дверь или даже в несколько дверей (и во много таких дверей, которых мы сами не знаем и которые открываются помимо нас и против нас), или пролетарская государственная власть. На что она может экономически опереться? С одной стороны, на улучшение положения населения.
С другой стороны, если будет выигрывать капитализм, будет расти и промышленное производство, а вместе с ним будет расти пролетариат.
Пролетариатом называется класс, занятый производством материальных ценностей в предприятиях крупной капиталистической промышленности”.
— Крупной, а не мелкой!
— «Весь вопрос — кто кого опередит? Успеют капиталисты раньше сорганизоваться, — и тогда они коммунистов прогонят, и уж тут никаких разговоров быть не может. Нужно смотреть на эти вещи трезво: кто кого? Или пролетарская государственная власть окажется способной, опираясь на крестьянство, держать господ капиталистов в надлежащей узде, чтобы направлять капитализм по государственному руслу и создать капитализм, подчиненный государству и служащий ему?
Мы за четыре года перенесли много серьёзных битв и научились, что одно дело — серьёзная битва и другое дело — болтовня, которая идёт по случаю серьезной битвы, идет особенно от людей, в сторонке сидящих. Нужно от всей этой идеологии, от этой болтовни уметь отвлечься и посмотреть на суть дела.
… Ясного врага, — как раньше помещика и капиталиста, — народ не видит. Такой ясной картины, что враг уже среди нас, и что этот враг — тот же самый, что революция стоит перед какой-то пропастью, на которую все прежние революции натыкались и пятились назад, — этого понимания у народа быть не может, потому что он страдает большой темнотой и безграмотностью.
Задача нашей партии развить сознание, что враг среди нас есть анархический капитализм и анархический товарообмен.
Либо пролетарская организованная власть — и передовые рабочие и небольшая часть передовых крестьян эту задачу поймут и сумеют организовать народное движение вокруг себя — и тогда мы выйдем победителями».
— Ирония судьбы состоит в том, что в 1965 году всю экономику повернули в сторону анархического товарообмена. Стали учитывать только прибыль, рентабельность и объём реализации. Толкнули к повышению цен, падению производства в номенклатуре, сокращению производительности труда. Пошло движение вспять, к капитализму.
— “Диктатура пролетариата есть ожесточенная война. Пролетариат победил в одной стране, но остаётся более слабым в международном масштабе. Он должен всех рабочих и крестьян объединить вокруг себя в том сознании, что война не кончена.
Такие войны бывали не раз, но войны государственной власти против буржуазии своей страны и против соединённой буржуазии всех стран — такой войны не бывало никогда.
Опыта у народа в таких войнах быть не могло. Мы его должны создавать сами и опираться в этом опыте мы можем только на сознание рабочих и крестьян. Вот в чём девиз и величайшая трудность этой задачи”.
— И опыта борьбы с ревизионистами, ренегатами, как показала дальнейшая история, тоже у большинства не было.
— “… Мы говорим, что надо построить всякую крупную отрасль народного хозяйства на личной заинтересованности. Обсуждение — сообща, а ответственность — единолична. От неумения осуществить это начало мы страдаем на каждом шагу… Не пройдя через общие обсуждения, нельзя было ничего начинать, потому что народ держали десятки и сотни лет под запретом что-нибудь обсуждать, а революция не могла развиваться иначе, как через период всеобщего универсального митингования по всем вопросам.
Это создавало во многом путаницу. Это было так, это неизбежно, но нужно сказать, что это и не опасно. Если вовремя научиться отделять от митингования то, что нужно для митингования и что нужно для управления, то тогда мы только сможем добиться высоты положения Советской республики.
Митингуй, но управляй без малейшего колебания, управляй тверже, чем управлял до тебя капиталист.
… Когда будет коммунизм, тогда ученье будет мягче. Теперь же я говорю, что ученье не может не быть суровым — под страхом гибели”.
Следующий пункт “Сумеем ли мы работать на себя?”
“У нас было дезертирство из армии, тоже и на трудовом фронте: ты работал на капиталиста, работал на эксплуататора, и, понятно, что работал плохо, но теперь ты работаешь на себя, на рабоче-крестьянскую власть. Помни, что должен решиться вопрос — сумеем ли мы работать для себя, так как иначе, — повторяю, — наша республика погибнет”.
— Эту задачу и решили в сталинское время.
— “Пора, когда надо было политически рисовать великие задачи, прошла, и наступила пора, когда их надо проводить практически. Теперь перед нами задачи культурные, задачи переваривания того политического опыта, который должен и может претвориться в жизнь.
Задача подъёма культуры — одна из самых очередных… Но уже то обстоятельство, что пришлось создать чрезвычайную комиссию по ликвидации безграмотности, доказывает, что мы — люди (как бы это выразиться помягче?) вроде того, как бы полудикие, потому что в стране, где не полудикие люди, там стыдно было бы создавать чрезвычайную комиссию по ликвидации безграмотности, — там в школах ликвидируют безграмотность.
Мало того: недостаточно безграмотность ликвидировать, но нужно еще строить советское хозяйство, а при этом на одной грамотности далеко не уедешь.
Советские законы очень хороши, потому что предоставляют всем возможность бороться с бюрократизмом и волокитой, возможность, которую ни в одном капиталистическом государстве не предоставляют рабочему и крестьянину. А что — пользуются этой возможностью? Почти никто!
С безграмотностью бороться должно, но одна грамотность также недостаточна, а нужна та культура, которая учит бороться с волокитой и взятками. Это — такая болячка, которую никакими военными победами и никакими политическими преобразованиями нельзя вылечить.
На мой взгляд, есть три главных врага, которые стоят сейчас перед человеком, независимо от его ведомственной роли… Три главных врага, которые стоят перед ним, следующие: первый враг — коммунистическое чванство, второй — безграмотность и третий — взятка.
Коммунистическое чванство — значит то, что человек, состоя в коммунистической партии и не будучи ещё оттуда вычищен, воображает, что все задачи свои он может решить коммунистическим декретированием.
Относительно второго врага — безграмотности — я могу сказать, что, пока у нас есть в стране такое явление, как безграмотность, о политическом просвещении слишком трудно говорить. Это не есть политическая задача, это есть условие, без которого о политике говорить нельзя. Безграмотный человек стоит вне политики, его сначала надо научить азбуке. Без этого не может быть политики, без этого есть только слухи, сплетни, сказки, предрассудки, но не политика.
Наконец, если есть такое явление, как взятка, если это возможно, то нет речи о политике. Тут еще нет даже подступа к политике, тут нельзя делать политики, потому что все меры останутся висеть в воздухе и не приведут ровно ни к каким результатам. Хуже будет от закона, если практически он будет применяться в условиях допустимости и распространенности взятки. При таких условиях нельзя делать никакой политики, здесь нет основного условия, чтобы можно было заняться политикой. Чтобы можно было набросать перед народом политические наши задачи, чтобы можно было показать народным массам: «вот к каким задачам мы должны стремиться», надо понять, что здесь требуется повысить культурный уровень масс.
Политически победить можно в эпоху обострения кризиса в несколько недель. На войне можно победить в несколько месяцев, а культурно победить в такой срок нельзя, по самому существу дела тут нужен срок более длинный, и надо к этому более длинному сроку приспособиться, рассчитывая свою работу, проявляя наибольшее упорство, настойчивость и систематичность”.
Небольшой материал “Письмо польским коммунистам”.
“В связи с финансовым крахом и бесстыдным ограблением Польши капиталом Антанты (Франции и др. стран) наступает практическое разоблачение великодержавных и национальных иллюзий, разоблачение, для масс, для рядового рабочего, для рядового мужика наглядное, осязательное.
Если всё это так, то революция (советская) в Польше должна победить и вскоре. Надо, раз это так, не дать правительству и буржуазии задушить революцию кровавым подавлением преждевременного восстания.
Если 100–300 человек убьёт буржуазия, это не загубит дела. Но если она сможет, спровоцировав бойню, убить 10–30 тысяч рабочих, это может задержать революцию даже и на несколько лет.
Во что бы то ни стало вырастить революцию до полного созревания плода.
Вот почему на польских коммунистах лежит ответственность мировая: держать руль своего корабля строго; не поддаться на провокацию”.
— Но наши польские коммунисты так и не начали коллективизацию, поэтому так и не построили социализм.
— VII Московская Губпартконференция 29–31 октября 1921 г.. Здесь снова о НЭПе, почему это важно.
“… Если мы не будем бояться говорить даже горькую и тяжёлую правду напрямик, мы научимся, непременно и безусловно научимся побеждать все и всякие трудности.
Мне хотелось бы в заключение подчеркнуть три главных темы моего доклада. Первая — общий вопрос: в каком смысле мы должны признать ошибочность экономической политики нашей партии в период, предшествовавший новой экономической политике?
Дальше. Первый урок и первый этап, определившийся к весне 1921 г., — развитие государственного капитализма на новом пути. В этом отношении имеются некоторые успехи, но есть и небывалые противоречия. Мы еще не овладели этой областью.
И третье — после того отступления, которое мы должны были произвести весной 1921 г. от социалистического строительства к государственному капитализму, мы видим, что стало на очередь регулирование торговли и денежного обращения; как ни кажется нам далёкой от коммунизма область торговли, а именно в этой области перед нами стоит своеобразная задача.
Надо учиться государственному регулированию коммерческих отношений — задача трудная, но невозможного в ней ничего нет”.
— Нужно было поднять промышленность, постепенно подчинить её плановому управлению. Новый передовой экономический уклад побивает старую капиталистическую экономику.
— Интересный материал “О значении золота теперь и после полной победы социализма”.
“Новым в настоящий момент является для нашей революции необходимость прибегнуть к «реформистскому», постепеновскому, осторожно-обходному методу действий в коренных вопросах экономического строительства. Эта «новизна» вызывает ряд вопросов, недоумений, сомнений и теоретических и практических.
Теоретический вопрос: как объяснить переход после ряда самых революционных действий к чрезвычайно «реформистским» действиям на том же поприще, при условии общего победоносного хода всей революции в целом? Нет ли тут «сдачи позиций», «признания краха» или чего-либо подобного? Враги, конечно, говорят, что есть, начиная от реакционеров полуфеодального типа и кончая меньшевиками…
Восстановим крупную промышленность и наладим непосредственный продуктообмен её с мелким крестьянским земледелием, помогая его обобществлению. Для восстановления крупной промышленности возьмём с крестьян в долг известное количество продовольствия и сырья посредством развёрстки. Вот какой план (или метод, систему) проводили мы свыше трёх лет, до весны 1921 года. Это был революционный подход к задаче в смысле прямой и полной ломки старого для замены его новым общественно-экономическим укладом.
С весны 1921 года мы на место этого подхода, плана, метода, системы действий ставим совершенно иной, типа реформистского: не ломать старого общественно-экономического уклада, торговли, мелкого хозяйства, мелкого предпринимательства, капитализма, а оживлять торговлю, мелкое предпринимательство, капитализм, осторожно и постепенно овладевая ими или получая возможность подвергать их государственному регулированию лишь в меру их оживления.
Совершенно иной подход к задаче.
По сравнению с прежним, революционным, это — подход реформистский…
Не доказывает ли это, что не надо было вообще с революции начинать, а надо было начать с реформ и ограничиться реформами?
Такой вывод делают меньшевики и им подобные.
Настоящие революционеры погибнут (в смысле не внешнего поражения, а внутреннего провала их дела) лишь в том случае, — но погибнут наверняка в том случае, — если потеряют трезвость и вздумают, будто «великая, победоносная, мировая» революция обязательно все и всякие задачи при всяких обстоятельствах во всех областях действия может и должна решать по-революционному.
«Недостаточно быть революционером и сторонником социализма или коммунистом вообще, — писал я в апреле 1918 г. в «Очередных задачах Советской власти». — Надо уметь найти в каждый особый момент то особое звено цепи, за которое надо всеми силами ухватиться, чтобы удержать всю цепь и подготовить прочно переход к следующему звену, причём порядок звеньев, их форма, их сцепление, их отличие друг от друга в исторической цепи событий не так просты и не так глупы, как в обыкновенной, кузнецом сделанной, цепи».
В данный момент в той области деятельности, о которой идёт речь, таким звеном является оживление внутренней торговли при её правильном государственном регулировании (направлении). Торговля — вот то «звено» в исторической цепи событий, в переходных формах нашего социалистического строительства 1921 — 1922 годов, «за которое надо всеми силами ухватиться» нам, пролетарской государственной власти, нам, руководящей коммунистической партии. Если мы теперь за это звено достаточно крепко «ухватимся», мы всей цепью в ближайшем будущем овладеем наверняка.
Это кажется странным. Коммунизм и торговля?! Что-то очень уже несвязное, несуразное, далёкое. Но если поразмыслить экономически, одно от другого не дальше, чем коммунизм от мелкого крестьянского, патриархального земледелия.
Когда мы победим в мировом масштабе, мы, думается мне, сделаем из золота общественные отхожие места на улицах нескольких самых больших городов мира.
Это было бы самым «справедливым» и наглядно-назидательным употреблением золота для тех поколений, которые не забыли, как из-за золота перебили десять миллионов человек и сделали калеками тридцать миллионов в «великой освободительной» войне 1914 — 1918 годов…
… В Донбассе началось небольшое, очень ещё небольшое, но несомненное экономическое оживление…
Это похоже на то, что хотя бы в самых скромных размерах мы начинаем овладевать оборотом между промышленностью и земледелием, овладевать оптовой торговлей, овладевать задачей: уцепиться за наличную, мелкую, отсталую промышленность или за крупную, но ослабленную, разорённую, оживить на данной экономической основе торговлю, дать почувствовать среднему, рядовому крестьянину экономическое оживление, воспользоваться этим для более систематической и упорной, более широкой и более успешной работы по восстановлению крупной промышленности.
Не дадим себя во власть «социализму чувства» или старорусскому, полубарскому, полумужицкому, патриархальному настроению, коим свойственно безотчетное пренебрежение к торговле. Всеми и всякими экономически-переходными формами позволительно пользоваться и надо уметь пользоваться, раз является в том надобность, для укрепления связи крестьянства с пролетариатом, для немедленного оживления народного хозяйства в разорённой и измученной стране…”
— Капиталисты Донбасса должны понять, что без уплаты заработной платы нельзя поднять промышленность ни в социалистическом, ни в капиталистическом смысле. Поэтому там ключевым вопросом стала выплата зарплаты, за что и борются сейчас в Донбассе шахтёры.
— “… Реформы есть побочный продукт революционной классовой борьбы пролетариата. После победы пролетариата хотя бы в одной стране является нечто новое в отношении реформ к революции. Принципиально дело остаётся тем же, но по форме является изменение, которого Маркс лично предвидеть не мог, но которое осознать можно только на почве философии и политики марксизма.
До победы пролетариата реформы — побочный продукт революционной классовой борьбы. После победы они (будучи в международном масштабе тем же самым «побочным продуктом») являются для страны, в которой победа одержана, кроме того, необходимой и законной передышкой в тех случаях, когда сил заведомо, после максимальнейшего их напряжения, не хватает для революционного выполнения такого-то или такого-то перехода”.
— Реформа — это изменение формы. А содержание состоит в наступлении на капитал и строительстве социализма.
— “О взаимоотношениях партийных и судебно-следственных органов”. Записки В. М. Молотову.
“… Усилить судебную ответственность коммунистов”.
— Да, к коммунистам требования выше. Нарушая законы, они позорят новую власть, подрывают положительное отношение к коммунистам.
— “Об опубликовании телеграммы с изложением брошюры Парвуса”. Т. Молотову (для членов Политбюро).
“Предлагаю назначить следствие по поводу того, кто поместил на днях в газетах телеграмму с изложением писаний Парвуса.
По выяснении виновного, предлагаю заведующему этим отделом Роста объявить строгий выговор, непосредственно виновного журналиста прогнать со службы, ибо только круглый дурак или белогвардеец мог превратить наши газеты в орудие рекламы для такого негодяя, как Парвус”.
Это к вопросу “сотрудничества” Ленина и Парвуса.
— Да, сейчас разносят ложь, что якобы на деньги Парвуса в России сделали революцию.
— Про Аверченко. “Талантливая книжка”.
“Это — книжка озлобленного почти до умопомрачения белогвардейца Аркадия Аверченко: «Дюжина ножей в спину революции». Злобы много, но только непохоже, любезный гражданин Аверченко! Уверяю вас, что недостатков у Ленина и Троцкого много во всякой, в том числе, значит, и в домашней жизни. Только, чтобы о них талантливо написать, надо их знать. А вы их не знаете”.
Аверченко описывает там недостатки Ленина, Троцкого, других, словом, выдумывает что-то и смеётся над этим.
“Зато большая часть книжки посвящена темам, которые Аркадий Аверченко великолепно знает, пережил, передумал, перечувствовал. И с поразительным талантом изображены впечатления и настроения представителя старой, помещичьей и фабрикантской, богатой, объевшейся и объедавшейся России.
До настоящего пафоса, однако, автор поднимается лишь тогда, когда говорит о еде. Как ели богатые люди в старой России, как закусывали в Петрограде — нет, не в Петрограде, а в Петербурге — за 14 с полтиной и за 50 рублей и т. д. Автор описывает это прямо со сладострастием: вот это он знает, вот это он пережил и перечувствовал, вот тут уже он ошибки не допустит.
В последнем рассказе: «Осколки разбитого вдребезги» изображены в Крыму, в Севастополе бывший сенатор — «был богат, щедр, со связями» — «теперь на артиллерийском складе подённо разгружает и сортирует снаряды», и бывший директор «огромного металлургического завода, считавшегося первым на Выборгской стороне.
Оба старичка вспоминают старое, петербургские закаты, улицы, театры, конечно, еду в «Медведе», в «Вене» и в «Малом Ярославце» и т. д. И воспоминания перерываются восклицаниями: «Что мы им сделали? Кому мы мешали?»… «Чем им мешало всё это?»… «За что они Россию так?»…
Аркадию Аверченко не понять, за что. Рабочие и крестьяне понимают, видимо, без труда и не нуждаются в пояснениях.
Некоторые рассказы, по-моему, заслуживают перепечатки. Талант надо поощрять”.
Следующий материал “В экономическую комиссию СНК”. Л. Б. Каменеву. Копия т. Хинчуку.
“Вчера СНК передал в Вашу комиссию вопрос о договоре с Штейнбергом. Сегодня в «Известиях» Горский рассчитывает, что Штейнберг на 100 000 кило сахарину наживет 194 миллиарда советских рублей (обойдется же ему 600 000 руб. кило, т. е. все 100 000 кило обойдутся 60 000 миллионов = 60 миллиардов; % прибыли значит = 323%).
Если расчёт Горского верен, то прибыль гигантская. Кажется, РСФСР имеет долю от сверхприбыли, считая сверхприбылью прибыль свыше 250%?
Нельзя ли
(1) поторговаться, чтобы мы имели особую долю от сверхприбыли, считая сверхприбыль 100 или 200%?
(2) особо обеспечить себя возможностью обучить своих людей (особенно в Центросоюзе) приёмам и организации торговли?
(3) особо обеспечить себе возможность пораньше расторгнуть договор, когда мы, дураки, научимся у умных людей.
По-моему, договор всё же, поторговавшись сто раз и проверив сто раз, надо заключить, ибо за ученье дураки должны платить высокую цену. Прошу отзыва”.
— Надо поставить такие условия, чтобы государству было выгодно.
— Материал “Проект тезисов о роли и задачах профсоюзов в условиях новой экономической политики”.
“… Одной из самых главных задач профсоюзов является отныне всесторонняя и всемерная защита классовых интересов пролетариата в борьбе его с капиталом.
Пролетарское государство должно поощрять профобъединение рабочих в отношении как правовом, так и материальном. Но никаких прав не должно быть у профсоюзов без обязанностей.
… Неизбежна катастрофа нашего социалистического строительства, если неправильно построен или неправильно работает передаточный механизм от компартии к массам, — профсоюзы.
Из всего вышеизложенного вытекает ряд противоречий между различными задачами профсоюзов. С одной стороны, их главный метод действия — убеждение, воспитание; с другой, они не могут отказаться, как участники госвласти, и от участия в принуждении. С одной стороны, их главная задача — защита интересов трудящихся масс в самом непосредственном и ближайшем смысле слова; с другой, они не могут отказаться от нажима, как участники госвласти и строители всего нархозяйства в целом…
Эти противоречия не случайны и неустранимы в течение ряда десятилетий”.
— Да, это переходный период.
— “Ибо, во-первых, это — противоречия, свойственные всякой школе. А профсоюзы, это — школа коммунизма.
И компартия и совучреждения, ведущие культурно-просветительную работу, и все коммунисты среди профсоюзов должны… обратить гораздо большее внимание на идейную борьбу с мелкобуржуазными влияниями, течениями и уклонами среди профсоюзов, — тем более, что новая экономическая политика не может не вести к известному усилению капитализма. Противовес этому в виде усиления борьбы с мелкобуржуазными влияниями на рабочий класс настоятельно необходим”.
“О перестройке работы СНК, СТО и малого СНК”. Письма А. Д. Цюрупе. Тут идёт серьёзный разбор, обсуждение.
“Главным недостатком указанных учреждений является загруженность их мелочами. В связи с этим они тонут в бюрократизме вместо борьбы с ним.
Причины этого зла: 1) слабость управдела; 2) неумение наркомов вылезти из тины мелочей и бюрократических деталей; 3) желание наркомов (а ещё более: подталкивающих их бюрократов ведомства) свалить с себя ответственность на СНК; 4) последнее и главное — отсутствие у ответственных работников сознания того, что на очередь дня встала теперь борьба с бумажным морем, недоверие к нему и к вечным «реорганизациям», что первоочередная задача момента не декреты, не реорганизации, а подбор людей; установление индивидуальной ответственности за делаемое; проверка фактической работы. Иначе из бюрократизма и волокиты, которые нас душат, не вылезть.
Недоверие к декретам, к учреждениям, к «реорганизациям» и к сановникам, особенно из коммунистов; борьба с тиной бюрократизма и волокиты проверкой людей и проверкой фактической работы; беспощадное изгнание лишних чиновников, сокращение штатов, смещение коммунистов, не учащихся делу управления всерьёз — такова должна быть линия наркомов и СНКома, его председателя и замов”.
Далее. “Проект директивы заместителю председателя и всем членам генуэзской делегации”.
“Все наркомы обязаны дать в 2 дня письменные отзывы и ручательства о своих кандидатах в эксперты. Если эксперты осрамятся в Европе, отвечать будут и они, и наркомы”.
— Это очень крупный поворот, который означал, по существу, признание советского государства.
— “О задачах Наркомюста в условиях новой экономической политики”. Письмо Д. И. Курскому.
“Деятельность Наркомюста, видимо, совсем ещё не приспособлена к новой экономической политике.
Прежде боевыми органами Соввласти были главным образом Наркомвоен и ВЧК. Теперь особенно боевая роль выпадает на долю НКЮста; понимания этого, к сожалению, со стороны руководителей и главных деятелей НКЮста не видно.
Усиление репрессии против политических врагов Соввласти и агентов буржуазии; проведение этой репрессии ревтрибуналами и нарсудами в наиболее быстром ж революционно-целесообразном порядке; обязательная постановка ряда образцовых процессов в Москве, Питере, Харькове и нескольких других важнейших центрах; — всё это должно вестись систематично, упорно, настойчиво, с обязательной отчётностью (самой краткой, в телеграфном стиле, но деловой и аккуратной, с обязательной статистикой того, как карает и как учится карать НКЮст ту, преобладающую у нас «коммунистическую» сволочь, которая умеет калякать и важничать, а работать не умеет)”.
— Всё, что работает против интересов Советской власти, надо подавлять не меньше, чем буржуазия подавляла своих врагов. Как только коммунистическое государство перестало подавлять буржуазию, та подавила рабочий класс и коммунистическое движение в России.
— “В газетах шум по поводу злоупотреблений нэпо. Этих злоупотреблений бездна.
А где шум по поводу образцовых процессов против мерзавцев, злоупотребляющих новой экономической политикой? Этого шума нет, ибо этих процессов нет. НКЮст «забыл», что это его дело, — что не суметь подтянуть, встряхнуть, перетряхнуть нарсуды и научить их карать беспощадно, вплоть до расстрела, и быстро за злоупотребления новой экономической политикой, это долг НКЮста. За это он отвечает. Ни капельки живой работы со стороны НКЮста в этой области не видно, ибо её нет.
Воспитательное значение судов громадно. Где у нас забота об этом? Где учёт реальных результатов? Этого нет, а это азбука всей юридической работы.
Такая же азбука — тройная кара коммунистам против кары беспартийным”.
— Ленин писал, что недопустимо, когда партия защищает своих мерзавцев.
— Как назовём этот выпуск?
— “Глубоко и научно проработанная политика”. Или просто “Научно проработанная политика”.
— Может “Научная политика переходного периода”?
— “Научно выверенный принцип построения социализма”.
— Это длинно. “Научный подход к построению социализма”.
— Да, можно так. Это хорошо. Или “Реализация теории строительства социализма”.
— “Научный подход” лучше.
— Важно указать, что у Ленина именно научный подход. Он ничего не выдумывал, а выводил.
— Поэтому у него и получилось! Спасибо, Михаил Васильевич!
— Спасибо!
