— Здравствуйте, Михаил Васильевич!
— Здравствуйте, Марат Сергеевич! Я правильно понимаю, что мы уже добрались до 30-го тома Полного собрания сочинений Ленина?
— Да.
— Я исхожу из Вашего обещания изучить Полное собрание сочинений.
— Всё-таки это ещё начало пути.
— Тридцать томов — это только начало? Не пугайте людей. Не считая писем, всего 45 томов.
— Часто товарищи спрашивают, с чего начинать изучение диалектики? Я всё-таки считаю, что с Ленина, при всём уважении к Гегелю. Мы читаем Ленина подряд и видим хронологию. Сам принцип последовательного чтения позволяет пропитываться диалектикой насквозь.
— Потому что диалектика — это самое всестороннее учение о развитии. Мы берём взгляды Ленина в развитии и вместе с ним развиваемся, доходим до того, до чего дошёл он. В томе, который мы сегодня рассмотрим, решается одна из проблем в отношении революции.
— Помимо того, что читать стоит последовательно, сами тексты Ленина диалектичны. Как он анализирует и выводит.
— Как он соединяет практические вопросы с ключевыми вопросами теории. У него нет предложений, которые ни на чём не основаны.
— С потолка.
— Да. У него всё, что связано с современным развитием, основывается на науке.
— Благодаря разбору разных точек зрения, становится понятно, что такое целое, а что есть мертвечина. Рассматривая целостно тот или иной предмет, начинаешь понимать, что противоречивость — форма взаимодействия противоположностей. А единство противоположностей помогает понять, что всё находится в движении. Начинаешь понимать, что революция не по щелчку пальцев происходит — вчера рано, а сегодня поздно. Она готовится!
— Причём, в том числе и империализмом. Объективно противоречия в России обострились. Здесь был и капитализм, и империализм как его высшая стадия, и остатки крепостничества — всё это вместе создало взрывоопасную обстановку.
— Всё это двигалось клубком.
— Надо было потянуть за самую прогрессивную ниточку — большевистская позиция с поддержкой Советов.
— Такое глубокое и вдумчивое чтение позволяет пропитаться диалектикой. После этого и ”Капитал” Маркса, и “Наука логики” Гегеля, и другие книги по этой теме ложатся на подготовленную основу.
— Я бы даже советовал товарищам начинать читать Ленина и одновременно читать “Капитал”, “Науку логики”, работы Энгельса. Как в школе — параллельно несколько предметов. Так будет и интересно, и полезно.
— Мы начинаем издание…
— А что такое начало? Неразвитый результат.
— Мы решили издать серию “Основное в ленинизме”. И нам нужны люди, которые ещё будут в этом участвовать. Необходимо вычитывать тексты на предмет различных ошибок.
А теперь переходим к тому 30. Это июль 1916 — февраль 1917 гг.
— Накануне буржуазной революции.
— Да. Ключевые работы тут посвящены империалистической войне, патриотизму, оппортунизму и т.п. Для себя я очертил это как “война и мир” — условное рабочее название.
Работа “О брошюре Юниуса”
“Главным недостатком брошюры Юниуса и прямым шагом назад по сравнению с легальным (хотя и запрещённым тотчас после выхода) журналом «Интернационал» является умолчание о связи социал-шовинизма (автор не употребляет ни этого термина, ни менее точного выражения социал-патриотизм) с оппортунизмом. Автор вполне правильно говорит о «капитуляции» и крахе германской социал-демократической партии, об «измене» «официальных вождей» её, но далее не идёт”.
Видимо, автор понимает, что предали, но не может объяснить почему.
— А кто автор?
— Подпись “Юниус”, что по латыни означает “младший”.
— В именном указателе посмотрите.
— Минутку… Роза Люксембург.
— Вот!
— Второй раз на те же грабли.
— Роза Люксембург, вроде как марксистка, но Ленин спуску не давал никому, своим союзникам в том числе. Они, конечно, друзья и союзники, но самым большим союзником для Ленина является рабочий класс. Поэтому когда речь идёт о революционной борьбе рабочего класса, то товарищество должно, прежде всего, относиться к классу. Не всем удаётся последовательно стоять на позициях рабочего класса. Ленин нашёл много отступлений в разбираемой работе.
— “Единственным доводом в защиту тезиса: «национальных войн больше быть не может» является тот, что мир поделён между горсткой «великих» империалистских держав, что поэтому всякая война, хотя бы она была вначале национальной, превращается в империалистскую, задевая интересы одной из империалистских держав или коалиций (стр. 81 у Юниуса).
Неправильность этого довода очевидна. Разумеется, основное положение марксистской диалектики состоит в том, что все грани в природе и в обществе условны и подвижны, что нет ни одного явления, которое бы не могло, при известных условиях, превратиться в свою противоположность. Национальная война может превратиться в империалистскую и обратно”.
— Ленин, вооружённый диалектикой, поправляет своих товарищей по революционному движению.
— “Только софист мог бы стирать разницу между империалистской и национальной войной на том основании, что одна может превратиться в другую”.
— Мы видим, что есть марксисты, не овладевшие диалектикой (та же Роза Люксембург), а есть Ленин-диалектик, который критикует товарища с позиции диалектического подхода.
— “Говоря, что классовая борьба есть лучшее средство против нашествия, Юниус применил марксову диалектику лишь наполовину, сделав один шаг по верному пути и сейчас же уклонившись с него. Марксова диалектика требует конкретного анализа каждой особой исторической ситуации. Что классовая борьба есть лучшее средство против нашествия, это верно и по отношению к буржуазии, свергающей феодализм, и по отношению к пролетариату, свергающему буржуазию. Именно потому, что это верно по отношению ко всякому классовому угнетению, это слишком обще и потому недостаточно по отношению к данному особому случаю. Гражданская война против буржуазии есть тоже один из видов классовой борьбы, и только данный вид классовой борьбы избавил бы Европу (всю, а не одну страну) от опасности нашествий. «Великогерманская республика», если бы она существовала в 1914 –1916 гг., вела бы такую же империалистическую войну.
Юниус вплотную подошёл к правильному ответу на вопрос и к правильному лозунгу: гражданская война против буржуазии за социализм и, точно побоявшись сказать всю правду до конца, повернул назад, к фантазии «национальной войны» в 1914, 1915, 1916 годах…”
Мне кажется, что не побоявшись, а вследствие одностороннего понимания. Не вполне понята диалектика.
— В диалектике есть понятия “правильное” и “истинное”. Правильное понимание может быть у многих людей. Но это не истина. Она противоречива. Истина есть соответствие понятия объекту. И сам объект противоречив. В диалектике две правильные мысли надо брать в целом и характеризовать в целом рассматриваемый предмет: что есть целое, а что есть отдельный момент. У хорошего человека разве нет недостатков? Целое в нём — положительное, но без недостатков людей не бывает. А если отрицательное поглощает положительное (убил человека, но кошек и собак кормил), то разве можно такого человека охарактеризовать положительно?
Взгляд Ленина богатый и полный. А у товарищей по партии не очень. Ленин перебирал их в своём письме к съезду партии и не особо кого-то выделил в этом смысле. Например, Бухарин никогда не учился и никогда не понимал вполне диалектики. Поэтому его теоретические воззрения с очень большим сомнением могут быть отнесены к вполне марксистским. И это «любимец партии»!
— “Надо было обдумать систематические, последовательные, практические, безусловно осуществимые при всяком темпе развития революционного кризиса действия, лежащие по линии назревающей революции. Эти действия указаны в резолюции нашей партии: 1) голосование против кредитов; 2) разрыв «гражданского мира»; 3) создание нелегальной организации; 4) братание солдат; 5) поддержка всех революционных выступлений масс. Успех всех этих шагов неминуемо ведёт к гражданской войне”.
— Ленин теорию перевёл на язык практических действий.
Статья “Итоги дискуссии о самоопределении”
“В номере 2 марксистского журнала Циммервальдской левой «Предвестник» («Vorbote», номер 2, апрель 1916) помещены тезисы за и против самоопределения наций, подписанные редакцией нашего Центрального Органа «Социал-Демократа»…”
Мы с Вами на эту тему уже много говорили, но статья очень интересная и кое-что может добавить к сказанному.
“Мы утверждали, что было бы изменой социализму отказаться от осуществления самоопределения наций при социализме. Нам отвечают: «право самоопределения не применимо к социалистическому обществу». Расхождение коренное.”
И Ленин объясняет, что без доброй воли не получится союза, самый прочный брак — по обоюдному согласию.
— Хоть в социалистическом, хоть в буржуазном обществе при регистрации брака спрашивают согласия обоих партнёров. Никого к союзу принуждать нельзя. Тем более нацию!
Обсуждают сегодня действия Ленина и Сталина и говорят, что Сталин был за автономизацию. Но ведь не за принудительную, а по доброй воле! Никто не мог принудить вступить в союз. А каким он должен быть — это обсуждали и Ленин, и Сталин. Ленин переубедил Сталина. Это не удивительно, ученик принял точку зрения учителя. Поэтому это и есть точка зрения Сталина.
— У критиков нет диалектического вывода, у них рядоположенность.
— Это вопрос истины, когда человек от правильности идёт к истине. Истина более полна и глубока. Противопоставлять истинному решению некое половинчатое, одностороннее, которое изначально предлагал Сталин, совершенно неверно. И проводилось это решение затем Сталиным, он везде доказывал, объяснял, убеждал, собирал резолюции. Ленин-то уже болел.
— “…Все реакционеры и буржуа предоставляют нациям, насильственно удерживаемым в границах данного государства, право «совместно определять» его судьбы, в общем парламенте”.
И ещё мне понравилось вот это высказывание.
“Новые «экономисты» думают то ли, что демократическое государство победившего социализма будет существовать без границ (вроде «комплекса ощущений» без материи), то ли, что границы будут определяться «только» по потребностям производства. На деле эти границы будут определяться демократически, т. е. согласно воле и «симпатиям» населения.”
— Люди обсуждают вопросы о праве наций на самоопределение, а что такое нация не понимают.
Национальность определяется кровно-родственным путём. А другое дело — принадлежность к нации. Допустим, я родился в России, мама и папа русские, я по национальности русский. Но, скажем, переехал в Японию, говорю на японском языке, участвую в японской экономике, перенял японскую культуру. Значит, я уже принадлежу к японской нации. Когда речь идёт о принадлежности к нации, вопросы крови вообще не обсуждаются. Какая у вас кровь — не имеет никакого значения. Русский художник Левитан к какой нации принадлежит? К русской. Он жил на территории России, культура и язык — русские. А происхождение — еврейское. Научно это выражается так: Левитан — русский художник еврейского происхождения.
Есть другой Левитан — диктор, который особенно стал известен в годы войны.
— Он вообще советский.
— Нет такой нации — советский.
— Общность.
— Общность была, а нации не было. Общность у нас может быть во многом, а я — японец, вы — эстонец.
— Я считаю, что советская нация была и есть.
— Это Ваше мнение. А я говорю о научности. Советская культура многонациональна. Надо учитывать, что в Советском союзе жили разные социалистические нации, они соединились на добровольной основе.
— Но они же объединились в одно целое!
— Они объединились, но не в нацию, а в союз наций. Союз нерушимый республик свободных!
— Можете назвать хоть печкой.
— Я называю научно, правильно.
— Правильность односторонняя.
— Правильность — односторонняя, а истина — не односторонняя. Истина в том, что СССР — союз наций, а не союз отдельных национальностей. Национальностей среди наций — тьма! На одной только Украине сколько национальностей!
— Возник вопрос. Правильно ли я понимаю, что нынешние наши олигархи не принадлежат нашей нации, потому как они живут на Западе, здесь только получают наворованное, тратят они там и живут в той культуре? Значит, они числятся гражданами России платят налоги здесь, но нашей нации они не принадлежат?
— Если Вы возьмёте все составные части нации, тогда и сможете понять. Например, если наш известный специалист по футболу уехал в Англию, там у него есть клуб, а тут он занимался обогревом Чукотки, то по природе происхождения своей прибавочной стоимости он русский (или даже якутский), а по экономке — английский. Язык и культура у него там — английские. Поэтому он перестал принадлежать к русской нации.
Например, в Канаде много украинцев. Они приехали туда в своё время.
— Они принадлежат канадской нации.
— Они принадлежат к канадской нации, хотя они украинский язык чтут и издают журнал на русском языке.
— Значит, то была советская нация!
— Нет, нация была украинская. А СССР был общностью социалистических наций.
— Что тогда такое общность?
— Общность — это союз.
— Значит, целое?
— Нет. У нас с Вами общее то, что мы можем взять в руки книгу. Но вот Вы держите её сейчас в руках, а я не держу.
— Для меня этот вопрос ещё надо проработать.
— Общность вовсе не означает всеобщность. Вообще понятие “общность” как таковое в диалектике отсутствует. Там есть всеобщее, особенное и единичное.
— Если грамотно говорить…
— Если грамотно, то в социалистических странах есть тенденция к сближению наций и объединению их в единую. Но эта тенденция далека от завершения.
— Она при коммунизме реализуется.
— При коммунизме она ещё долго будет реализовываться, потому что культурные вопросы не предполагают никакого ускорения в плане классовой борьбы и т.д. Это, как говорил Ленин, естественный процесс. Как ассимиляция — длительный процесс. Попытка объявить начало процесса результатом ничего хорошего не даёт.
При Хрущёве писали: у нас появилась новая историческая общность — советский народ. Да, общность появилась. Советские люди против эксплуатации и не млеют перед капиталистическим обществом.
— Дочитаю абзац.
“Капитализм насилует эти симпатии и тем прибавляет новые трудности делу сближения наций. Социализм, организуя производство без классового гнёта, обеспечивая благосостояние всем членам государства, тем самым даёт полный простор «симпатиям» населения и именно в силу этого облегчает и гигантски ускоряет сближение и слияние наций”.
— Ассимиляция — процесс прогрессивный, но ускорять его нельзя.
— Ассимиляция — понятие одностороннее.
— Одностороннее, потому что это элемент сближения. Например, русские приехали на Украину и говорят по-украински.
— “Вся старая полемика польских социал-демократов против самоопределения наций построена на доводе о «неосуществимости» его при капитализме.”
Здесь Ленин подробно всё раскладывает по полочкам на примере Норвегии.
Далее о том, что такое аннексия.
“Почему мы поставили этот вопрос? Мы объяснили это, ставя его. Потому что «протест против аннексий есть не что иное, как признание права самоопределения». В понятие аннексии входят обычно 1) понятие насилия (насильственное присоединение); 2) понятие чуженационального гнёта (присоединение «чужой» области и т. п.) и — иногда — 3) понятие нарушения status quo”.
— Если я попросил у Вас эту книжку — Вы мне её дали, а если я отобрал — аннексировал.
— “Как ни вертитесь, вы не минуете вывода: аннексия есть нарушение самоопределения нации, есть установление границ государства вопреки воле населения.
Не изменяя социализму, мы должны поддерживать всякое восстание против нашего главного врага, буржуазии крупных государств, если это не восстание реакционного класса. Отказываясь от поддержки восстания аннексированных областей, мы — объективно — становимся аннексионистами.
В наших тезисах сказано, что требование немедленного освобождения колоний так же «неосуществимо» (т. е. неосуществимо без ряда революций и непрочно без социализма) при капитализме, как и самоопределение наций, выбор чиновников народом, демократическая республика и пр., а с другой стороны, что требование освобождения колоний есть не что иное, как «признание самоопределения наций».
Именно свобода отделения, которую польские социал-демократы «дают» колониям, и привлечет к союзу с большими социалистическими государствами малые, но культурные и политически-требовательные, угнетённые нации Европы, ибо крупное государство при социализме будет значить: столько-то часов работы в день меньше, на столько-то заработка в день больше”.
— Некоторые товарищи до сих пор путают свободу отделения с отделением. Если я призываю вас соединиться в одно целое и действовать совместно, я должен прежде признать ваше право на отделение. Если я не признаю свободу отделения, то вы не пойдёте ни в какой союз. Это будет не союз, а кабала. Даже у вступающих в брак мужчины и женщины спрашивают их взаимного согласия. Есть, конечно, и разводы, но развод — это освобождение от насильственного союза.
Также с национальными отношениями. Если мы признаём свободу отделения польских товарищей, значит, нам проще агитировать за соединение. Польша мыкается, её то одни угнетают, то другие. Свободным государством она не является. Маленькие нации в буржуазном мире никогда свободными не будут, их всегда кто-то приберёт к рукам.
— “Чтобы быть социал-демократом интернационалистом, надо думать не о своей только нации, а выше её ставить интересы всех, их всеобщую свободу и равноправие. В «теории» все с этим согласны, но на практике проявляют как раз аннексионистское равнодушие. Здесь корень зла.
Наоборот. Социал-демократ маленькой нации должен центр тяжести своей агитации класть на втором слове нашей общей формулы: «добровольное соединение» наций. Он может, не нарушая своих обязанностей, как интернационалиста, быть и за политическую независимость своей нации, и за её включение в соседнее государство”.
“…Победоносный пролетариат не может никакому чужому народу навязывать никакого осчастливления, не подрывая этим своей собственной победы. Разумеется, этим не исключаются никоим образом оборонительные войны различного рода”.
“Диалектика истории такова, что мелкие нации, бессильные, как самостоятельный фактор в борьбе с империализмом, играют роль как один из ферментов, одна из бацилл, помогающих выступлению на сцену настоящей силы против империализма, именно: социалистического пролетариата”.
— В современном империалистическом мире отдельные малые нации никакой серьёзной роли не играют. Югославия боролась за самостоятельность и в результате была раздроблена США на маленькие кусочки. Они никакой серьёзной роли на мировой арене не играют. Если они начнут с кем-то о чем-то договариваться, хозяин им запретит.
— Поэтому их и разделили.
— Да.
— Следующая статья “О карикатуре на марксизм и об империалистическом экономизме”.
“…Когда то или иное важное теоретическое или тактическое положение марксизма побеждает или хотя бы становится на очередь дня и когда кроме прямых и серьезных врагов на него «набрасываются» такие друзья, которые безнадежно его компрометируют — по-русски: срамят — превращая его в карикатуру.
Начнём с самого «центрального» пункта рассуждений П. Киевского, чтобы сразу ввести читателя в «суть» нового направления «империалистического экономизма»”.
П. Киевский — это, я так понимаю, Пятаков.
“П. Киевский уверен сам и хочет уверить читателей, что он «не согласен» только с самоопределением наций…
«Это требование» (т.е. самоопределение наций) «прямым путём (!!) ведёт к социал-патриотизму», — провозглашает наш автор и поясняет, что «предательский» лозунг защиты отечества есть вывод, «с полнейшей (!) логической (!) правомерностью делаемый из права наций на самоопределение…» Самоопределение, по его мнению, есть «санкционирование предательства французских и бельгийских социал-патриотов, защищающих эту независимость» (национально-государственную независимость Франции и Бельгии) «с оружием в руках — они делают то, что сторонники «самоопределения» только говорят»… «Защита отечества принадлежит к арсеналу наших злейших врагов»… «Мы решительно отказываемся понимать, как можно быть одновременно против защиты отечества и за самоопределение, против отечества и за него»”.
— Люди, не мыслящие диалектически, никак не понимают, что если я хочу вас привлечь к общей защите, я должен признать ваше право не вступать со мной в союз. Только тогда вы чувствуете, что союз свободный.
— “П. Киевский называет лозунг защиты отечества «предательским». Мы можем спокойно уверить его, что всякий лозунг является и всегда будет являться «предательским» для тех, кто будет механически повторять его, не понимая его значения, не вдумываясь в дело, ограничиваясь запоминанием слов без анализа их смысла”.
Опять же диалектика!
— Лозунг — это призыв к немедленному действию. А вы обдумали это действие? В чьих оно интересах, чем вы руководствуетесь, какой теорией?
— “Как же найти «действительную сущность» войны, как определить ее? Война есть продолжение политики. Надо изучить политику перед войной, политику, ведущую и приведшую к войне”.
Следующий пункт “Наше понимание новой эпохи”.
“П. Киевский, которому принадлежит взятое в кавычки выражение, постоянно говорит о «новой эпохе». К сожалению, и здесь его рассуждения ошибочны.
Резолюции нашей партии говорят о данной войне, порождаемой общими условиями империалистской эпохи. Соотношение «эпохи» и «данной войны» поставлено у нас марксистски правильно: чтобы быть марксистом, надо оценивать каждую отдельную войну конкретно.
П. Киевский это соотношение «эпохи» и «данной войны» совершенно извратил. У него выходит, что конкретно говорить значит говорить об «эпохе»! Это как раз неверно”.
“Значит ли это, что все войны той эпохи были национально-освободительны? Конечно, нет. Сказать это значило бы договориться до абсурда и на место конкретного изучения каждой отдельной войны поставить смешной шаблон. В 1789–1871 гг. бывали и колониальные войны и войны между реакционными империями, угнетавшими целый ряд чужих наций.
Спрашивается: из того, что передовой европейский (и американский) капитализм вступил в новую эпоху империализма, вытекает ли, что войны теперь возможны лишь империалистские?”
— Обратите внимание на то, что много было всяких марксистов: и Клара Цеткин, и Роза Люксембург, и Пятаков, и Бухарин… А Ленин один! И Сталин один. То есть это сложная и трудная вещь. Желающих писать на эту тему было много, но закономерно, что великих мыслителей очень мало. В этом нам сильно повезло — мы можем успеть их прочесть и усвоить.
— “«Значит ли, — пишет он, — что самоопределение при империализме так же неосуществимо, как рабочие деньги при товарном производстве?» И П. Киевский отвечает: «Да, значит! Ибо мы говорим именно о логической противоречивости между двумя социальными категориями: «империализм» и «самоопределение наций», такой же логической противоречивости, какая существует между двумя другими категориями: рабочие деньги и товарное производство. Империализм есть отрицание самоопределения, и совместить самоопределение с империализмом не удастся никакому фокуснику»”.
Абстрактные рассуждения ни о чём.
— Абстрагироваться — значит отвлечься. Как можно отвлечься от империализма, если вы рассматриваете вопрос о самоопределении? Никак! Империализм угнетает нации, поэтому обязательно возникает борьба за самоопределение.
— “Экономически империализм (или «эпоха» финансового капитала, дело не в слове) есть высшая ступень развития капитализма, именно такая, когда производство стало настолько крупным и крупнейшим, что свободу конкуренции сменяет монополия. В этом экономическая сущность империализма. Монополия проявляется и в трестах, синдикатах и пр., и в всесилии гигантских банков, и в скупке источников сырья и пр., и в концентрации банкового капитала и т. д.”
— Нынешние экономисты всё время рассуждают про конкуренцию. Но её господства уже нет! Они проспали переход капитализма свободной конкуренции в монополистический.
— “Политической надстройкой над новой экономикой, над монополистическим капитализмом (империализм есть монополистический капитализм) является поворот от демократии к политической реакции. Свободной конкуренции соответствует демократия. Монополии соответствует политическая реакция. «Финансовый капитал стремится к господству, а не к свободе», — справедливо говорит Р. Гильфердинг в своем «Финансовом капитале».
Выделять «внешнюю политику» из политики вообще или тем более противополагать внешнюю политику внутренней есть в корне неправильная, немарксистская, ненаучная мысль. И во внешней политике, и во внутренней, одинаково, империализм стремится к нарушениям демократии, к реакции. В этом смысле неоспоримо, что империализм есть «отрицание» демократии вообще, всей демократии, а вовсе не одного из требований демократии, именно: самоопределения наций.
Будучи «отрицанием» демократии, империализм так же «отрицает» и демократию в национальном вопросе (т. е. самоопределение наций): «так же», т. е. он стремится нарушить её; осуществление ее ровно настолько же и в том же смысле труднее при империализме, насколько труднее при империализме (по сравнению с домонополистическим капитализмом) осуществление республики, милиции, выбора чиновников народом и т. д. Об «экономической» неосуществимости не может быть и речи”.
— Представьте: если при империализме крупная нация нападает на другое государство, разворачивая мировую войну, неужели оно думает о маленьких нациях? Оно плюёт на их интересы и решает свои проблемы, исходя из интересов финансового капитала.
— Далее о самоопределении на примере Норвегии.
“При таком положении дела не только «осуществимо» с точки зрения финансового капитала, но иногда прямо выгодно для трестов, для их империалистской политики, для их империалистской войны, дать как можно больше демократической свободы, вплоть до государственной независимости, отдельным маленьким нациям, чтобы не рисковать порчей «своих» военных операций”.
Раздел “Приёмы Алексинского”.
“Правильно у него — если нет ошибок в цифрах — только одно примечание, дающее цифры о банках. Всё остальное — какой-то невозможный клубок путаницы, приправленной фразами вроде «вбивания кола в трепещущее тело», «побеждающих героев мы будем не только судить, но и осуждать на смерть и исчезновение», «в жесточайших конвульсиях будет рождаться новый мир», «не о грамотах и правах, не о провозглашении свободы народов будет идти речь, а об установлении действительно свободных отношений, о разрушении векового рабства, об уничтожении социального гнёта вообще и национального гнета в частности» и т. д. и т. п.”
— Сколько людей, которые представляли себя революционерами и хотели быть учителями рабочего класса, сбивали рабочий класс с пути! И как мало было и остаётся людей, которые просвещают рабочий класс.
Все люди, живущие в современном капиталистическом обществе должны для себя решить: они за эксплуататоров или за тех, кого эксплуатируют? И интеллигентам надо определиться.
— Центральная статья этого тома: “Военная программа пролетарской революции”.
— Да, это фундаментальная работа. В условиях неравномерности развития не может быть одновременного выступления рабочих сразу во всех странах. Как может быть одновременное обострение противоречий? В условиях империализма сплошь неравномерность экономического и политического развития.
— Ленин тут заостряет внимание на защитниках разоружения.
“В новейших тезисах Р. Гримма мы также, к сожалению, находим уступку идее «разоружения». Присмотримся к позиции защитников разоружения.
Основной довод заключается в том, что требование разоружения является самым ясным, самым решительным, самым последовательным выражением борьбы против всякого милитаризма и против всякой войны.
Но в этом основном доводе и состоит основное заблуждение сторонников разоружения. Социалисты, не переставая быть социалистами, не могут быть против всякой войны.
Во-первых, социалисты никогда не были и никогда не могут быть противниками революционных войн.
Во-вторых. Гражданские войны — тоже войны.
В-третьих, победивший в одной стране социализм отнюдь не исключает разом вообще все войны.
Только после того как мы низвергнем, окончательно победим и экспроприируем буржуазию во всем мире, а не только в одной стране, войны станут невозможными.
«Социальные» попы и оппортунисты всегда готовы мечтать о будущем мирном социализме, но они как раз тем и отличаются от революционных социал-демократов, что не хотят думать и помышлять об ожесточенной классовой борьбе и классовых войнах для осуществления этого прекрасного будущего.”
— Тех, кто не борется, могут просто раздавить.
— “Теоретически было бы совершенно ошибочно забывать, что всякая война является только продолжением политики другими средствами; теперешняя империалистская война является продолжением империалистской политики двух групп великих держав, и эта политика порождена и питается совокупностью отношений империалистской эпохи”.
— Война — это вооружённая борьба наций, классов или государств. Война наций — национальная война, если классов — гражданская, если государств — это обычная война. Вот Сёмин говорит: надо объявить войну банкам! Но ведь это же детский сад.
— Это как? Пушку подкатить к банку?
— Не знаю, наверное. Причём, надо отметить, что сегодня существуют частные охранные структуры, которые могут открыть огонь по всем, кто не туда зашёл и что-то не то там сделал. Это прямое направление людей на гибель. Революция начинается не с захватов банков, а с установления власти. Или ещё он говорит: давайте объявим войну коллекторским конторам! Коллекторские конторы состоят из бывших бандитов — это люди, которые паяльником выбивали долги.
— А теперь делают это официально.
— Да, свои старые привычки они не забыли. А Сёмин направляет мирных граждан, у которых никакого опыта нет, на непосредственную борьбу с бандитами. Что будет с этими гражданами? Это же провокация! Также и Навальный. Если я планирую провести несанкционированную протестную акцию, я понимаю, что государство такую акцию будет подавлять. А значит, будут аресты, избиения дубинками.
— А как же тогда нелегальная борьба?
— А у них нет никакой борьбы. Они единственное за что борются — за интересы богатых. Богатым нужно иметь дешёвое правительство. Навальный никогда не выступает против миллиардеров. А что, у них нет дворцов? Да сколько угодно!
— Читаем дальше.
“Угнетённый класс, который не стремится к тому, чтобы научиться владеть оружием, иметь оружие, такой угнетенный класс заслуживал бы лишь того, чтобы с ним обращались, как с рабами.
Не только теперешнее постоянное войско, но и теперешняя милиция — даже в самых демократических буржуазных республиках, например, в Швейцарии — есть вооружение буржуазии против пролетариата. Это — такая элементарная истина, что особенно останавливаться на ней едва ли есть надобность.
Лишь после того, как пролетариат обезоружит буржуазию, он может, не изменяя своей всемирно-исторической задаче, выбросить на слом всякое вообще оружие, и пролетариат, несомненно, сделает это, но только тогда, никоим образом не раньше”.
— И не раньше того, как социализм установится во всех странах. Поскольку, империалистические страны оружие сохранят.
Царизм погнал народ на войну. Ленин не выступал против вооружения народа. Идите в армию и обучайтесь военному делу! Потом эти же самые крестьяне с этим оружием не расставались. Проблему вооружения народа уже решил царь. Временное правительство тоже разоружением не занималось. Оно решило отправить этих крестьян на войну и ввело смертную казнь для дезертиров из армии.
— Есть горячая война, а есть холодная.
— Нет такого понятия — холодная война.
— Общепринятый термин. К нему все привыкли. Холодная фаза войны. Ленин пишет, что пролетариат разоружится только тогда, когда разоружит буржуазию. Когда идёт обычная война — это понятно. Но когда военные действия заканчиваются, вроде бы можно разоружиться. Но люди не замечают, как война переходит в другую форму, скажем, информационную. Есть явления, с которыми надо бороться: мещанство, отжившие традиции и т.д. Тогда выходит, что оружием становится слово. Вот вопрос: когда можно будет разоружиться и в словесном смысле?
— Уважаемый Марат Сергеевич! Вы такого у Ленина нигде не прочитаете.
— Я не про Ленина.
— А мы сейчас читаем Ленина и пытаемся это применить в нашей жизни. У Ленина есть определение войны: это вооружённая борьба классов, наций или государств. Если вооружённой борьбы нет, применять понятие войны могут только дураковатые журналисты, которые приравняли своё перо к штыку и считают, что им надо платить военные премии. Никаких войн, которые не были бы вооружённой борьбой, не бывает! И ещё раз: кого? — классов, наций или государств! Если к вам приходят с пистолетом, это не война.
— Вы же поняли мой вопрос.
— Понял.
— Зачем же Вы…
— За тем, что Вы уже наговорили целую кучу всего! Какая-то информационная война… Нет никакой информационной войны. Это форма классовой борьбы в сфере идеологии. Это всё было набросано в период с 1961 по 1991 гг, чтобы запутать людей. Если ваша война прекратилась, это не значит, что прекратилось производство вооружений. Когда подписывались мирные договоры, в том числе с Японией, товарищу Сталину Трумэн сообщил, что у них есть новое оружие.
— Михаил Васильевич, не отклоняйтесь от вопроса.
— Я не отклоняюсь. Я говорю о том, что заключение мира вовсе не предотвращает производство вооружений и подготовку к новой войне. Весь период существования империализма — это период когда люди либо воюют, либо готовятся к войне за раздел или передел мира. Пока эта эпоха не закончилась, пока социалистические государства не прошли такой путь, который даст гарантию от реставрации (хотя никто вам не выдаст такой гарантии)…
— А я про что говорю!?
— Вы говорите про какую-то информационную войну. Это не война. В условиях мирного времени это…
— Это просто борьба?
— Нет, не просто. Это классовая борьба! Марксизм изучает классовую борьбу. Она ведётся в разных формах: экономической, политической, идеологической, в том числе теоретической. То, что мы сейчас разбираем — это теоретическая борьба. Ленин ведёт теоретическую борьбу с противниками рабочего класса. Если вы не победили в теоретической борьбе, вы не победите в идеологической борьбе. Если вы не победите в идеологической борьбе, вы не подготовите революцию и её не будет. И никакое вооружение народа ни к чему не приведёт: постреляют, друг друга поубивают, это будет бунт, бессмысленный и беспощадный. Поэтому меньше всего стреляли и убивали в Великую Октябрьскую социалистическую революцию.
Классовая борьба — это всеобщая категория. Пока есть классы, остаётся классовая борьба. В социализме отступление от принципа диктатуры пролетариата началось с того, что классы ещё не были уничтожены, а различия между рабочими, интеллигенцией и крестьянством уже не считались классовыми. Классовая борьба со стороны рабочего класса объявлялась законченной, а со стороны нарождающейся буржуазии и мировой буржуазии она продолжалась.
— Правильно ли я понимаю, что Вы предлагаете использовать термины “война” и “подготовка к войне” только когда физически уничтожают людей, стреляют, взрывают?
— Может даже не убивают, но если это вооружённая борьба, то да. Например, когда Гитлер зашёл во Францию, ну какая там была борьба? Германская армия была гораздо более подготовлена к вооружённой борьбе. Французы не были подготовлены к войне. Вот наша армия была подготовлена.
— Но не к той, которая велась.
— И к той, которая велась. Если бы она не была подготовлена, она бы не победила.
— Я имею в виду 1991 год.
— В 1991 году ни к какой борьбе рабочий класс не был подготовлен.
— И армия была не готова.
— И армия была не готова.
— Согласен, не надо плодить лишнюю сущность. Но это чисто научный подход. Коммунизм — дело общее. Большинство людей вряд ли в ближайшем будущем овладеют этой наукой.
— Коммунизм — не общее дело, а всеобщее. Нет в «Науке логики» понятия “общее”.
— Так вот это всеобщее не усваивают. Может их надо встряхнуть словом “война”, чтобы они проснулись?
— Это называется не встряхнуть, а обмануть словом “война”. За войну выдают пустые споры и разговоры. Готовят людей к тому, что так и будет. А их потом начнут убивать.
— Потом же началась война в Чечне, это нельзя назвать пустыми разговорами.
— Это война внутри государства.
— Там было много наёмников.
— Тем не менее, в рамках российского государства.
— Если я сам себе делаю операцию по аппендициту, это операция или я просто внутри себя что-то делаю?
— Это исключение, когда Вы сами себе делаете операцию. А строить понятия на исключениях нельзя!
— Вы как уж на сковородке.
— Нет уж! Мы же занимаемся наукой.
— Я имею в виду с точки зрения людей.
— Людей нередко провокаторы вовлекают в бойню. Как это делает Навальный, приглашая людей на заведомо незарегистрированную акцию. В чьих интересах это акция? Не в интересах рабочего класса.
— Надо же будить людей!
— Если вы разбудите людей и ничего им не предложите, они будут злы на то, что их разбудили.
— “Дело буржуазии — развивать тресты, загонять детей и женщин на фабрики, мучить их там, развращать, осуждать на крайнюю нужду. Мы не «требуем» такого развития, не «поддерживаем» его, мы боремся против него. Но как боремся? Мы знаем, что тресты и фабричная работа женщин прогрессивны. Мы не хотим идти назад, к ремеслу, к домонополистическому капитализму, к домашней работе женщин. Вперёд через тресты и пр. и дальше них к социализму!”
Вот это проще понять человеку, когда он на войне!
— Объявлять войну только для того, чтобы было проще понять — слишком дорогое удовольствие! Мобилизовать и дать в руки Ленина, пусть читают.
— Сколько людей прочитало Полное собрание сочинений? Единицы!
— Да, единицы. А Вы хотите сделать изучение ленинизма обязательным? Я не хочу. Особенно Гегеля если вы сделаете обязательным к изучению — там такую чушь будут нести!
Мы показываем на Вашем примере тем людям, которые хотят ознакомиться. У меня это заняло довольно длительный период, дольше, чем у Вас. А на Вашем примере видно, что это не такое трудноподъёмное дело. Зрители нам в комментариях пишут “большое спасибо, будем изучать!” Мы же не занимаемся принуждением! А побудить можем.
— Люди слишком мягко воспринимают слово “борьба”. Им надо акценты расставить.
— Нет. На XXII Съезде было объявлено, что классовая борьба прекратилась. А классовая борьба продолжается до полного уничтожения классов.
— Слово “война” сто́ит, как минимум, обдумать.
— Вот это хорошо! Обдумать — это я приветствую.
— У Вас колоссальный опыт. Ваша статистика имеет длительные основания. А для нового поколения она может не работать.
— Я могу из нового поколения сходу назвать пару человек, которые недавно прочитали Полное собрание сочинений Ленина.
— Два человека.
— Это много, это в два раза больше, чем один!
— “Рассмотрим теперь вопрос об отношении требования разоружения к оппортунизму. Одной из важнейших причин неприемлемости этого требования является именно то, что оно и порождаемые им иллюзии неизбежно ослабляют и обессиливают нашу борьбу с оппортунизмом.
Нет сомнения, эта борьба — главный очередной вопрос Интернационала. Борьба против империализма, не связанная неразрывно с борьбой против оппортунизма, есть пустая фраза или обман. Оппортунизм победил — на время — внутри европейского рабочего движения. Во всех крупнейших странах образовалось два главных оттенка оппортунизма: во-первых, откровенный, циничный и поэтому менее опасный социал-империализм господ Плехановых, Шейдеманов, Легинов, Альбертов Тома и Самба, Вандервельдов, Гайндманов, Гендерсонов и пр. Во-вторых, прикрытый, каутскианский: Каутский, Гаазе и «Социал-демократическая трудовая группа» в Германии; Лонге, Прессман, Майерас и пр. во Франции; Рамсей Макдональд и др. вожди «Независимой рабочей партии» в Англии; Мартов, Чхеидзе и пр. в России; Тревес и др. так называемые левые реформисты в Италии.
Откровенный оппортунизм открыто и прямо против революции и против начинающихся революционных движений и взрывов, в прямом союзе с правительствами, как бы ни были различны формы этого союза, начиная от участия в министерстве и кончая участием в военно-промышленных комитетах (в России). Прикрытые оппортунисты, каутскианцы, гораздо вреднее и опаснее для рабочего движения, потому что они прячут свою защиту союза с первыми при помощи благовидно звучащих тоже-«марксистских» словечек и пацифистских лозунгов. Борьба против этих обеих форм господствующего оппортунизма должна быть проведена на всех поприщах пролетарской политики: парламентаризм, профессиональные союзы, стачки, военное дело и т. д. Главная особенность, отличающая обе эти формы господствующего оппортунизма, состоит в том, что замалчивается, прикрывается или трактуется с оглядкой на полицейские запреты, конкретный вопрос о связи теперешней войны с революцией и другие конкретные вопросы революции”.
— Если у нас война, то всё: забыли о революции, мы против войны, мы за разоружение.
— “«Разоружение» есть именно бегство из скверной действительности, а вовсе не борьба против неё”.
Раз разоружение, значит готовимся к войне?
— Если разоружение, значит, готовимся к поражению в войне. Если мы готовимся к войне, то на нас, быть может, не нападут. А если не готовимся, то на нас точно нападут — мы лёгкая добыча. Откуда подобрал эту идею разоружения Хрущёв?
— У буржуазии.
— Нет, не у буржуазии, а вот у этих предателей социализма! Эти предатели размагничивают рабочих.
— Большинство из них не предатели, а просто недоучки.
— Нет, это высокообразованные люди, только образование у них не марксистское.
— Ненаучное.
— Частично ненаучное. Мы видим здесь, что Ленин на голову выше этих так называемых социалистов, а на самом деле — предателей. Они все предали социалистическое учение, они все враги, они перешли на сторону буржуазии. Все эти, поименованные здесь.
— Ошибочно принимали не те решения, у них была дефектная логика, она их к этому привела.
— Их не логика привела, а положение развращённых представителей рабочих, которые живут в буржуазном обществе и заботятся не об улучшении положения своего класса, а как улучшить своё положение. Большинство пошло в правительство. Или надо было идти в тюрьму, как Карл Либкнехт.
— А что мешает человеку, изучающему новый предмет, совершать ошибки?
— Они глубоко марксизм не изучали. Это люди, которые считались вождями.
— Социализм-то ещё не был построен.
— Было социалистическое учение, и виды социализма были рассмотрены Марксом и Энгельсом в “Коммунистическом манифесте”. А у этих людей вкрапление буржуазной теории в социалистическую идеологию, поэтому они нестройные и невыдержанные. Ленин эту невыдержанность и показывает. Показывает, что это социал-предатели, с которыми надо размежеваться. Как только у нас произошла революция, был создан новый коммунистический Интернационал, в который эти граждане не входили и не могли входить.
— Это всё понятно, но я говорю про другое. Очень многие просто не доучились. Это приводит к ошибкам, которые они не видят.
— Многие люди, живущие в буржуазном обществе, строят своё будущее как карьеру, пытаясь при капитализме выйти из нищеты и стать настоящими хозяевами. Они все поименованы. Мы говорим не просто о каких-то абстрактных людях, а о конкретных. Они тут названы. Это предатели.
— Я говорю о 19 млн коммунистов, среди которых были фронтовики…
— О 19 млн коммунистов речи пока не идёт. Меня, например, в изучении Ленина и в борьбе за диктатуру пролетариата поддерживали именно фронтовики! Они ничего не боялись! Что там говорит тётя Мотя этажом выше, их не интересовало.
— Что мешало этим людям объединиться?
— Они объединялись и поддерживали ленинизм! Иначе как бы я мог защитить докторскую диссертацию по диктатуре пролетариата в буржуазном университете? Никак. Но я-то защитил! И это далеконе только моя заслуга.
— Если бы этим людям в 1957 году открылось будущее и они узнали бы, что случится в ближайшее время, сказали, что идёт война и надо вооружаться, с оружием отстаивать власть?
— Они бы ответили, что это дураки так говорят.
— И опять бы потеряли страну.
— Не опять. Вооружённые они ничего бы не сделали, их бы застрелили и всё.
— Нет.
— Да.
— Надо было вести агитацию в войсках, в спецслужбах.
—- Очень много было предателей в спецслужбах.
— Нет, Вы не знаете.
— Я знаю.
— Я лучше Вас это знаю, у меня дедушка там работал.
— И что же он не взял ружьё? Потому что он не дурак!
— Он взял.
— Людей, которые взяли ружья для защиты Верховного совета, постреляли.
— Вы говорите про какой год?
— Про Белый дом. А в 1962 году даже безоружных новочеркасских рабочих расстреляли. О чём Вы говорите?
— А я говорю про 1957-й.
— В 1957 году это только назревало. Если вы в партии не имеете никакой позиции, идеология разрушается, и если против этого партия не выступает, о каком вооружении Вы говорите?
— Поэтому и нужно было говорить о войне!
— Не нужно! Людей, которые говорили бы о войне, просто постреляли. И всё на этом закончилось бы. Контрреволюция действует по-буржуазному.
— Они не боятся стрелять, а мы боимся. В этом проблема.
— Только дураки не боятся! Никакой организации партийной тогда не было внутри общества.
— Вы только что привели пример!
— Я Вам говорил о примере борьбы в сфере идеологии.
— Когда объявили о репрессиях Сталина, миллионы людей были против!
— Они не были против. Ни в чём это не выражалось. Ленин никогда не выступал против чего-то. Он всегда выступал “за”. Не надо тянуть руку протестующих навальнят, эти “против” никогда ничего не дадут! Вы можете быть против, а те, кто были за десталинизацию, они и победили. У них была цель. А быть против десталинизации — значит стоять в глухой обороне. И всё было подавлено.
— Это всё сослагательные наклонения. Я к тому, что нужно будить народ, и иногда очень грубо. Особенно если он давно дрыхнет.
— Мы сейчас ещё не можем разбудить народ даже в отношении того, что в 1961 году произошла контрреволюция в СССР. Народ оболванен пропагандой.
— Есть и другая проблема: нужно научиться понимать народ и говорить на понятном ему языке.
— А Ленин на понятном языке говорил?
— Да.
— Вот и надо научиться говорить на ленинском языке, который народу понятен!
— Он был понятен в начале двадцатого века.
— Он говорил на том языке, который у нас установил Пушкин.
— Сейчас масса народа Пушкина не знают.
— Значит, надо говорить на том языке, который называется русским.
— Многие слова уже вышли из оборота за 100 лет.
— Посчитайте в процентном отношении — это будет 0,000%.
— Сейчас коммунистическое движение не только разобщено, но и разучилось пропагандировать.
— Оно не разобщено. Коммунистического движения в России, кроме Рабочей партии России, нет!
— Оно маленькое.
— О чём это говорит?
— Что у него большой потенциал, который надо использовать.
— Его надо сначала расширить.
— Мы расширяем, но надо добавлять эмоцию!
— Добавляйте!
— Война!
— А вот я с Вами и воюю! Это пример «войны» в сфере идеологии, то есть дискуссия.
— Это разговор двоечника с профессором.
— Не надо всуе употреблять такие слова, как “война”.
— Читаем далее.
“По вопросу о милиции мы должны были бы сказать; мы не за буржуазную милицию, а только за пролетарскую. Поэтому «ни одного гроша и ни одного человека» не только на постоянное войско, но и на буржуазную милицию, даже в таких странах, как Соединенные Штаты или Швейцария, Норвегия и т. п. Тем более, что мы видим в самых свободных республиканских странах (например, в Швейцарии) все большее и большее опруссачение милиции, особенно в 1907 и 1911 гг., проституирование её для мобилизации войска против стачечников. Мы можем требовать: выбора офицеров народом, отмены всякой военной юстиции, уравнения в правах заграничных рабочих и туземных (особенно важный пункт для тех империалистических государств, которые, подобно Швейцарии, все в большем числе и все бесстыднее эксплуатируют иностранных рабочих, оставляя их бесправными), далее: права каждой, скажем, сотни жителей данной страны образовывать свободные союзы для изучения всего военного дела, со свободным выбором инструкторов, с оплатой их труда на казённый счёт и т. д.”
— В связи с этим можно вспомнить, когда в России образовалась милиция. Она образовалась после появления Временного правительства. Корпус жандармерии был уничтожен, вместо полиции появилась милиция. А рабочая милиция, о которой говорит Ленин, это вооружение рабочих. Рабочая милиция была в Чехословакии в 1968 году в чистом виде. У каждого рабочего в шкафчике стояло оружие на случай необходимости защиты завоеваний. Рабочие выходили с этим оружием, демонстрируя готовность защищать социалистическую революцию в Чехословакии. То есть рабочая милиция — это очень здорово. А полиция — инструмент охраны интересов буржуазии.
— Значит Дмитрий Анатольевич — честный человек.
— Нет, не честный. Он путаник. Он даже не знает, когда появилась милиция — при буржуазии.
— Честный в том плане, что он назвал полицию полицией.
— Это да, природе своей название отвечает.
— “Мелкое стремление мелких государств остаться в сторонке, мелкобуржуазное желание быть подальше от великих битв мировой истории, использовать свое сравнительно-монопольное положение для пребывания в заскорузлой пассивности — вот объективная общественная обстановка, которая может обеспечивать идее разоружения известный успех и известное распространение в некоторых маленьких государствах”.
— Большие государства захватывают маленькие мимоходом, как делал Гитлер. Малые государства вообще не могут успешно сопротивляться. Их судьба — присоединиться к какому-то крупному, иначе они вообще не могут играть никакой роли. Вышли прибалтийские страны из СССР и куда они попали? В НАТО, которым руководят США.
— Можно ли считать мещанство некоторым аналогом того, что мелкие государства пытаются разоружиться?
— Да. Мещанство — это мелкобуржуазность, стремление решить свои частные интересы, проигнорировав более крупные общие.
— Следующая статья “Империализм и раскол социализма”.
“Есть ли связь между империализмом и той чудовищно-отвратительной победой, которую одержал оппортунизм (в виде социал-шовинизма) над рабочим движением в Европе?”
— Обратите внимание, что в названии под социализмом понимаются течения, которые объявляют себя социалистическими. То есть антибуржуазными. И всё. Вот что такое ранее понималось под социализмом. А потом мы уже стали понимать социализм как низшую стадию коммунизма.
— Мы через “потом” уже прошли?
— Нет, “потом” будет в 33 томе.
— А, хорошо.
“Империализм есть особая историческая стадия капитализма. Особенность эта троякая: империализм есть (1) — монополистический капитализм; (2) — паразитический или загнивающий капитализм; (3) — умирающий капитализм. Смена свободной конкуренции монополией есть коренная экономическая черта, суть империализма. Монополизм проявляется в 5 главных видах: 1) картели, синдикаты и тресты; концентрация производства достигла той ступени, что породила эти монополистические союзы капиталистов; 2) монопольное положение крупных банков: 3–5 гигантских банков ворочают всей экономической жизнью Америки, Франции, Германии; 3) захват источников сырья трестами и финансовой олигархией (финансовый капитал есть монополистический промышленный капитал, слившийся с банковым капиталом); 4) раздел мира (экономический) международными картелями начался. Таких международных картелей, владеющих всем мировым рынком и делящих его «полюбовно», — пока война не переделила его — насчитывают уже свыше ста! Вывоз капитала, как особенно характерное явление в отличие от вывоза товаров при немонополистическом капитализме, стоит в тесной связи с экономическим и политически-территориальным разделом мира. 5) Раздел мира территориальный (колонии) закончился.
Что империализм есть паразитический или загнивающий капитализм, это проявляется прежде всего в тенденции к загниванию, отличающей всякую монополию при частной собственности на средства производства”.
Тут вопрос: можно ли это понимать, как проявление бюрократизма?
— Нет, монополия — это кооперация. Такая форма труда, при которой много лиц планомерно работают в одном или связанных между собой процессах производства. А бюрократизм есть при каждом управлении.
— Что тогда может быть при социализме аналогом капиталистического паразитизма?
— То, что некоторые руководящие работники используют своё положение в корыстных целях. Избавиться от этого, как писал Ленин, невозможно в рамках самой системы управления. Без всеобщего участия в управлении от бюрократизма освободиться невозможно. Это болезнь, которую надо долго лечить.
— “Социал-либерал Гобсон не видит того, что это «противодействие» может оказать только революционный пролетариат и только в виде социальной революции. На то он и социал-либерал! Но он превосходно подошел еще в 1902 году к вопросу и о значении «Соединенных Штатов Европы» (к сведению каутскианца Троцкого!) и всего того, что затушёвывают лицемерные каутскианцы разных стран, именно: что оппортунисты (социал-шовинисты) работают вместе с империалистской буржуазией как раз в направлении создания империалистской Европы на плечах Азии и Африки, что оппортунисты объективно представляют из себя часть мелкой буржуазии и некоторых слоев рабочего класса, подкупленную на средства империалистской сверхприбыли, превращенную в сторожевых псов капитализма, в развратителей рабочего движения”.
— У нас так называемые «марксисты», которым сегодня дают спокойно развиваться в Интернете, выполняют ту же самую функцию. Они такие «марксисты», которые не ленинцы, ленинизм не изучают. Они хотели бы изучать тот марксизм, который был ещё до Ленина, в котором ещё не было диктатуры пролетариата, не было задачи сделать революцию сначала в той стране, где складываются для неё условия. Эти люди применяют устаревшие сведения, причём устарели они ещё при Ленине. Эти люди, на самом деле, спасают капитализм. Вся их “борьба” сводится к протестам. Люди должны сообща бороться за улучшение своей жизни, а не просто протестовать против негативного.
— Есть такая колеблющаяся масса, склонная к оппортунизму. И для империализма очень важно, чтобы она была. Через неё идёт манипуляция и управление всем обществом.
— К оппортунизму могут быть склонны не только элементы массы. Когда мы говорим об оппортунизме, то в первую очередь имеем в виду крылья политических партий, которые объявляют себя социалистическими или коммунистическими. И при этом они склонны к оппортунизму. В 15 томе Ленин даёт определение оппортунизму. Оппортунист не предаёт своей партии, не отходит от неё, он искренне и усердно продолжает служить ей, но его характерная черта — податливость настроению минуты, неспособность противостоять моде, беспринципность и бесхарактерность, принесение коренных интересов движения в жертву побочным и сиюминутным. Никаких великих целей не ставит, а если и ставит, то никакой сознательной борьбы за них не ведёт.
Оппортунизм вообще распространён в массе, в том числе и рабочей. Но как бороться с оппортунизмом всего народа? Давайте бороться с оппортунизмом тех людей, которые собрались в партию, хотят «осчастливить» народ.
— Можно сказать, что оппортунизм — это передовая борьбы?
— Это не передовая, это гниение коммунизма. Партия коллективно борется с оппортунизмом. Как с пьянством один человек не может справиться.
— Но вот был же “пьянству бой!”
— Это пустая фраза. Горбачёв боролся с пьянством уничтожением виноградной лозы, и люди стали пить денатурат.
— То есть надо бороться не с оппортунизмом, а порождающими его причинами? Что порождает его?
— Непонимание и неумение бороться за коренные интересы. Мы должны призвать людей бороться за коренные интересы и помогать им преодолевать оппортунизм.
— Что-то ещё есть, кроме этих пунктов?
— Есть история борьбы рабочего класса. Первая организация, в которую идёт рабочий класс — это профсоюзы. Можно коллективно бороться за такие элементарные вещи: повышение зарплаты, сокращение рабочего дня, улучшение условий труда. К сожалению, сегодня рабочие в России не используют, в большинстве своём, даже те буржуазные формы, которые даны.
— Если не получается?
— Это получится только при наличии профсоюзов. Если люди не используют профсоюз для этой борьбы, то никакая партия их не спасёт. Это первая ступень. Никто не запрещает выставить требования и провести переговоры с представителями работодателя. Читайте Трудовой кодекс! На известном этапе коллективного трудового спора можно в соответствии с законом создать забастовочный комитет, который вообще может установить 6-часовой рабочий день на время забастовки. А забастовку коллектив своим решением может объявить бессрочной. Но нужно, чтобы были парторганизации, которые освещали бы это научно и информативно.
— Если и в профсоюзе не получается? В Москве квартплата в 3 – 4 раза выше, чем в других регионах. В ТСЖ не объединяются.
— Если народ не соединяется даже на производстве, то уж в ТСЖ он точно не соединится. Поэтому Ленин и говорил, что диктатура пролетариата — это власть городских фабрично-заводских промышленных рабочих. И их-то ещё трудно организовать!
— То есть это всё непросто.
— Очень непросто.
— “Монополия современного финансового капитала бешено оспаривается; началась эпоха империалистских войн. Тогда рабочий класс одной страны можно было подкупить, развратить на десятилетия. Теперь это невероятно, пожалуй, даже невозможно, но зато меньшие (чем в Англии 1848–1868 гг.) прослойки «рабочей аристократии» подкупить может и подкупает каждая империалистская «великая» держава. Тогда «буржуазная рабочая партия», по замечательно глубокому выражению Энгельса, могла сложиться только в одной стране, ибо только одна имела монополию, но зато надолго. Теперь «буржуазная рабочая партия» неизбежна и типична для всех империалистских стран, но, ввиду их отчаянной борьбы за делёж добычи, невероятно, чтобы такая партия могла надолго победить в ряде стран. Ибо тресты, финансовая олигархия, дороговизна и проч., позволяя подкупать горстки верхов, всё сильнее давят, гнетут, губят, мучают массу пролетариата и полупролетариата”.
— Имеется в виду, что подкупать как раз будут верхушку рабочего класса. И в тех странах, которые являются метрополиями. Поэтому не в США надо ждать революцию, а прежде всего там, где стоят те же американские фабрики и заводы, но рабочие на них получают зарплату в три раза меньше, а то и в пять!
— “С одной стороны, тенденция буржуазии и оппортунистов превратить горстку богатейших, привилегированных наций в «вечных» паразитов на теле остального человечества, «почить на лаврах» эксплуатации негров, индийцев и пр., держа их в подчинении при помощи снабжённого великолепной истребительной техникой новейшего милитаризма. С другой стороны, тенденция масс, угнетаемых сильнее прежнего и несущих все муки империалистских войн, скинуть с себя это иго, ниспровергнуть буржуазию. В борьбе между этими двумя тенденциями неизбежно будет развёртываться теперь история рабочего движения”.
Мне кажется, сегодня для подкупа рабочей аристократии используют манипуляцию сознанием с помощью рекламы.
— И деньги! Зарплату им платят повыше.
— Это понятно, но помимо денег. Эти же люди убеждены, что имеют хорошую работу, потому что они лучше других! Это манипуляция сознанием.
— Но тем не менее в сознательной борьбе рабочего класса участвуют более квалифицированные люди, более толковые и обученные. Задавленным трудно выбраться из этого.
— И ещё крохи от развития техники. Раньше рабочий получал половину от заработанного. А сейчас только четверть, но люди этого не замечают. У них есть айфон и унитаз, они довольны и не понимают, что на самом деле у них должно быть 8 айфонов и 8 унитазов.
— У них не 8 унитазов должно быть, а прекрасное образование, отличное здравоохранение, наука, природа, отдых. И отпуск не 30, а 40 дней. И работать 6 часов в день, чтобы видеть свою семью, чтобы можно было с ними погулять и самому почитать, развиваться и контролировать своих чиновников. Вот чего рабочий лишён!
— “Механика политической демократии действует в том же направлении. Без выборов в наш век нельзя; без масс не обойтись, а массы в эпоху книгопечатания и парламентаризма нельзя вести за собой без широко разветвлённой, систематически проведённой, прочно оборудованной системы лести, лжи, мошенничества, жонглерства модными и популярными словечками, обещания направо и налево любых реформ и любых благ рабочим, — лишь бы они отказались от революционной борьбы за свержение буржуазии”.
— Никогда на буржуазных выборах партия рабочего класса не выиграет, если не предаст рабочий класс. В буржуазном государстве царит буржуазная идеология. Поэтому, если вы проведёте самые честные выборы, вы получите большинство голосов за буржуазию. А партию из числа буржуазных можете выбрать.
— “Я бы назвал эту систему ллойд-джорджизмом, по имени одного из самых передовых и ловких представителей этой системы в классической стране «буржуазной рабочей партии», английского министра Ллойд Джорджа. Первоклассный буржуазный делец и политический пройдоха, популярный оратор, умеющий говорить какие-угодно, даже революционные речи перед рабочей аудиторией, способный проводить изрядные подачки послушным рабочим в виде социальных реформ (страхование и т. п.), Ллойд Джордж служит буржуазии великолепно и служит ей именно среди рабочих, проводит ее влияние именно в пролетариате, там, где всего нужнее и всего труднее морально подчинить себе массы.
Недавно в одном английском журнале я встретил статью тори, политического противника Ллойд Джорджа: «Ллойд Джордж с точки зрения тори». Война открыла глаза этому противнику на то, какой превосходный приказчик буржуазии этот Ллойд Джордж! Тори помирились с ним!”
И тут я вспомнил Зюганова: в этом смысле он выполняет функцию Ллойд Джорджа.
— Да, конечно. Вы можете себе представить — коммунисты предлагают миллионера в президенты!? Во-первых, коммунисты не могут никого предлагать в президенты, потому что если он президент буржуазной республики, он должен выполнять волю буржуазии, иначе его уберут. Кроме того, они предлагают человека, имеющего счета за границей, золото, запутавшегося в своем богатстве. Это позор для тех, кто называет себя коммунистами. Но мы с вами уже знаем, что название в политике мало что означает.
— “Один из самых распространенных софизмов каутскианства — ссылка на «массы». Мы-де не хотим оторваться от масс и массовых организаций! Но вдумайтесь в постановку этого вопроса Энгельсом. «Массовые организации» английских тред-юнионов были в XIX веке на стороне буржуазной рабочей партии. Маркс и Энгельс не мирились с ней на этом основании, а разоблачали её. Они не забывали (1), что организации тред-юнионов непосредственно обнимают меньшинство пролетариата… Во-2-х, — и это главное — вопрос не столько в числе членов организации, сколько в реальном, объективном значении её политики…”
И далее Ленин пишет, что надо делать.
“Разъяснять массам неизбежность и необходимость раскола с оппортунизмом, воспитывать их к революции беспощадной борьбой с ним, учитывать опыт войны для вскрытия всех мерзостей национал-либеральной рабочей политики, а не для прикрытия их, — вот единственная марксистская линия в рабочем движении мира”.
— Как показывает английский опыт лейбористской партии, напрямую через тред-юнионы прийти к социализму невозможно. Если у вас нет достаточно крупной и серьёзной партии рабочего класса и если эта партия не руководит хотя бы частью этого движения, то сами по себе профсоюзы будут буржуазными. Поскольку в буржуазном обществе господствует буржуазная идеология.
— Следующая статья “О сепаратном мире”.
“Война порождена империалистскими отношениями между великими державами, т. е. борьбой за раздел добычи, за то, кому скушать такие-то колонии и мелкие государства, причем на первом месте стоят в этой войне два столкновения. Первое — между Англией и Германией. Второе — между Германией и Россией. Эти три великие державы, эти три великих разбойника на большой дороге являются главными величинами в настоящей войне, остальные — несамостоятельные союзники.
Наряду с столкновением разбойничьих «интересов» России и Германии существует не менее — если не более — глубокое столкновение между Россией и Англией.
Правительству, и германскому, и английскому, и русскому, только выгодно, чтобы из лагерей социалистов раздавались речи о добреньком мире, ибо этим, во-первых, внушается вера в возможность такого мира при современном правительстве, а во-вторых, отвлекается внимание от разбойничьей политики тех же правительств”.
— Да, а пока призывают подождать, пока убьют ещё несколько миллионов.
— “Именно так рассуждает царизм, и, повторяем, он рассуждает правильно не только с узкомонархической, но и с общеимпериалистической точки зрения, он знает больше и видит дальше, чем либералы и Плехановы с Потресовыми.
Поэтому вполне возможно, что мы завтра или послезавтра проснёмся и получим манифест трёх монархов: «внимая голосу возлюбленных народов, решили мы осчастливить их благами мира, установить перемирие и созвать общеевропейский конгресс мира». Три монарха могут даже при этом недурно сострить, повторив несколько обрывков фраз из Вандервельда, Плеханова, Каутского: мы-де «обещаем» — обещания есть единственная вещь, которая дешева даже в эпоху бешеной дороговизны, — обсудить вопрос о сокращении вооружений и о «постоянном» мире и т. п.”
— Да, обещайте.
— “..Во всяком случае империалистская война не может кончиться никаким иным, кроме как империалистским, миром, если эта война не превратится в гражданскую войну пролетариата с буржуазией за социализм”.
— Война — это продолжение политики иными средствами.
— Очень интересная статья “Пацифизм буржуазный и пацифизм социалистический”.
“Имеются ли шансы на быстрое окончание войны или нет?
На этот вопрос очень трудно ответить положительно. Две возможности вырисовываются, по нашему мнению, довольно определенно:
Первая — сепаратный мир между Германией и Россией заключен, хотя бы и не в обычной форме письменного формального договора. Вторая — такого мира не заключено, Англии и ее союзникам действительно под силу продержаться еще и год, и два, и т. п. В первом случае война не теперь, так в ближайшем будущем неминуемо прекращается, и серьезных изменений в ходе её ждать нельзя. Во втором случае возможно неопределенно долгое продолжение её.
Остановимся на первом случае.
…Чем больше вырисовывается для царизма фактическая, военная невозможность вернуть Польшу, завоевать Константинополь, сломать железный германский фронт, который Германия великолепно выравнивает, сокращает и укрепляет своими последними победами в Румынии, тем более вынуждается царизм к заключению сепаратного мира с Германией, то есть к переходу от империалистского союза с Англией против Германии к империалистскому союзу с Германией против Англии”.
То есть у них там идут постоянные игрища, а у холопов чубы трещат.
— Да, они решают, как делить.
— Глава “Пацифизм Каутского и Турати”.
“Когда дело касается России, т. е. империалистского соперника Германии, тогда Каутский выдвигает не абстрактное, не «общее», а совершенно конкретное, точное, определённое требование: Константинополь не должен достаться России. Он разоблачает тем самым действительные империалистские замыслы… России. Когда дело касается Германии, т. е. именно той страны, буржуазии и правительству которой большинство партии, считающей Каутского своим членом (и назначившей Каутского редактором своего главного, руководящего, теоретического органа, «Neue Zeit»), помогает вести империалистскую войну, тогда Каутский не разоблачает конкретных империалистских замыслов своего правительства, а ограничивается «общим» пожеланием или положением: Турция не должна быть чьим бы то ни было вассальным государством!”
Опять же хитрая манипуляция. По отношению к одним говорить конкретно, а по отношению к другим — общую фразу.
“Некоторые пытаются иногда защитить Каутского и Турати тем, что легально нельзя было идти дальше «намёка» против правительства, а такой «намёк» есть у пацифистов этого рода. Но на это следует ответить, во-первых, что невозможность говорить правду легально есть довод не в пользу сокрытия правды, а в пользу необходимости нелегальной, т. е. свободной от полиции и цензуры, организации и печати; во-вторых, что бывают исторические моменты, когда от социалиста требуется разрыв со всякой легальностью; в-третьих, что даже в крепостной России Добролюбов и Чернышевский умели говорить правду то молчанием о манифесте 19 февраля 1861 г., то высмеиванием и шельмованием тогдашних либералов, говоривших точь-в-точь такие речи, как Турати и Каутский”.
— Ленин не даёт спуску оппортунистам!
— Не даёт.
“Не смешно ли говорить об «экономической свободе всех наций, малых и больших», умалчивая о том, что, пока не свергнуты буржуазные правительства и не экспроприирована буржуазия, эта «экономическая свобода» есть такой же обман народа, как фразы об «экономической свободе» граждан вообще, мелких крестьян и богачей, рабочих и капиталистов в современном обществе?
Буржуазные националисты всегда и везде щеголяли «общими» фразами о «федерации наций» вообще, об «экономической свободе всех наций, больших и малых»”.
Значит сила в правде!
— Нет, правда может быть односторонней. Если я скажу, что у вас есть положительные качества — это правда. И если скажу, что есть отрицательные — это тоже будет правда. В этом сила? Нет. Сила в том, чтобы понять, в каком они у вас соотношении. Если положительные перевешивают, вы хороший человек. Если отрицательные — плохой. Конкретное означает “не подробное”, а “не одностороннее”. Нельзя односторонне рассматривать какие-то процессы.
— Как тогда конкретизировать поговорку, что «сила в правде»?
— Сила в истине. В правде не вся сила, а только часть.
— Можно тогда сказать, что правда необходима для силы, а истина — достаточна?
— Истина тоже необходима. Она означает реализацию понятия и переход её в действительность. Истина в самой борьбе и в самом переходе.
— Следующая статья “Циммервальд на распутье”. Это про примирителей.
“«Принципиальные примирители» попробуют преподнести фальсификацию марксизма в духе, например, такого рассуждения, что реформы не исключают революции, что империалистский мир с известными «улучшениями» границ национальностей или международного права или расходного бюджета на вооружения и т. п. возможен наряду с революционным движением, как «один из моментов развёртывания» этого движения и так далее и тому подобное.
Это было бы фальсификацией марксизма. Конечно, реформы не исключают революции. Дело, однако, идет сейчас не об этом, а о том, чтобы революционеры не исключали себя перед реформистами, т. е. чтобы социалисты не подменяли своей революционной работы реформистскою”.
— Большевики стояли на позиции превращения империалистической войны в войну гражданскую, а эти обманывали народ, что можно просто взять и прекратить войну. Устраивали конференции, обсуждения и дурачили рабочих вместо того, чтобы готовиться к революции.
— Небольшая статья “Открытое письмо Борису Суварину”.
“Гражданин Суварин заявляет, что письмо своё он адресует также и мне. Я отвечаю ему с тем большим удовольствием, что его статья затрагивает важнейшие вопросы международного социализма.
Суварин говорит, что он хочет «рассматривать факты с марксистской точки зрения».
Но с марксистской точки зрения такие общие и отвлечённые определения, как «апатриотизм», абсолютно никакой цены не имеют. Социалисты всегда становятся на сторону угнетённых и, следовательно, они не могут быть противниками войн, целью которых является демократическая или социалистическая борьба против угнетения.
С марксистской точки зрения необходимо в каждом отдельном случае, для каждой войны особо, определить её политическое содержание.
Но как определить политическое содержание войны?”
— Политическое содержание войны вытекает из той империалистической политики, которая проводилась до войны, а не выскакивает во время войны.
— “Всякая, сколько-нибудь значительная война подготовляется заранее”.
— Она является продолжением той же политики другими средствами. Ничего принципиального в этом смысле война не привносит.
— “…Прямо-таки смешное обвинение, сделанное нам, будто мы разделяем идеи Толстого. Наша партия отвергла как толстовское учение, так и пацифизм, заявив, что социалисты должны в настоящей войне стремиться превратить ее в гражданскую войну пролетариата против буржуазии, за социализм.
Истинно-революционные интернационалисты численно слабы? Рассказывайте! Возьмём в качестве примера Францию 1780 г. и Россию 1900 года. Сознательные и решительные революционеры, которые в первом случае были представителями буржуазии — революционного класса той эпохи, — а во втором случае были представителями революционного класса настоящего времени — пролетариата, были чрезвычайно слабы численно. Это были лишь единицы, составлявшие максимум лишь 1/10000 или даже 1/100000 своего класса. А спустя несколько лет эти самые единицы, это самое, якобы столь ничтожное, меньшинство повело за собою массы, миллионы и десятки миллионов людей. Почему? Потому что это меньшинство представляло действительно интересы этих масс, потому что оно верило в грядущую революцию, потому что оно было готово беззаветно ей служить.
Два Интернационала уже существуют. Один — Самба-Зюдекума-Гайндмана-Плеханова и К° и второй — К. Либкнехта, Маклина (шотландский учитель, осуждённый английской буржуазией на каторгу за поддержку классовой борьбы рабочих), Хёглунда (шведский депутат, осуждённый на каторгу за свою революционную агитацию против войны, бывший в Циммервальде одним из основателей «Циммервальдской левой»), пяти депутатов Государственной думы, осуждённых на вечную ссылку в Сибирь за их агитацию против войны и т. д. Это, с одной стороны, Интернационал тех, которые помогают своим правительствам вести империалистскую войну, а с другой стороны, Интернационал тех, которые ведут революционную борьбу против этой войны. И ни красноречие парламентских болтунов, ни «дипломатия» «государственных мужей» социализма не смогут объединить эти два Интернационала”.
Очень интересный том! У меня в голове крутится название для него — “Война и мир”.
— Можно так и оставить, “Война и мир”, хорошо.
— Отлично!
— О войне же идёт тут речь. И о мире, как продолжении. Можно написать “Мир и война”.
— Как лучше? “Война и мир” — Толстого-то упомянули хоть немного!
— Да, но начинается же с мира, а потом получается война. Из империалистического мира получается империалистическая война.
— Хорошо. “Мир и война”.
— Да.
— Спасибо, Михаил Васильевич!
— Вам спасибо!
